женским дрязгом.Она выхватывала из раскиданного по одеялу поля чеки, подносила их близко к глазам, читала шевеля губами и раздражённо бросала на пол. Я увидел валяющиеся на полу очки, в которых она читала перед сном, но не решился предложить их ей. Я заметил в разбросанных по кровати безделушках полупустую пачку сигарет и зажигалку. Я всегда запрещал ей курить. Она перехватила мой взгляд – сигареты и зажигалка демонстративно полетели вслед за чеками. Я отвёл глаза и уставился на валяющиеся на полу бумажки. Из свесившейся ступни Риты на пол капала кровь – когда она бежала за сумочкой, порезала ногу об осколки.
– Рита, – позвал я.
– Что ещё?! – едва сдерживая себя она оторвалась от очередного чека. Я глазами указал на кровоточащую ногу.
– Отвяжись… – Она швырнула на пол проверенную бумажку и опять зашарила руками по кровати, расшвыривая содержимое сумочки. Но чеки кончились.
– Потеряла! Но я докажу. Я ведь платила по карточке? Да, я всегда плачу по карточке. – Рита выхватила из кошелька кредитку. – Сейчас мне точно скажут, где и когда я вчера покупала мясо!
Она кинулась к разбитому ночному столику, но телефона там не оказалось. Рита упала на кровать и стала шарить руками за прикроватной тумбочкой и под кроватью, куда от ударов бучарды улетела база телефона. Она на ощупь нажала на кнопку поиска и откуда-то из глубины квартиры раздался зуммер потерянной трубки. Зажав карточку в руке она рванулась из спальни, опять что-то опрокинула и через минуту появилась на пороге из полумрака коридора, на ходу разглядывая номер сервисной службы банка на кредитке и одновременно набирая его на телефонной клавиатуре. Её пальцы срываются, попадают не на те цифры, она чертыхается, сбрасывает неверно набранный номер и глубоко дышит, стараясь успокоиться.
Наконец на том конце провода ответили. Она остановилась лицом к лицу с мной.
Я вижу, как тихонько колышутся её волосы, чувствую её утренний запах и исходящую волну плохо сдерживаемой ненависти. Я её немного боюсь и понимаю. Если что-то произойдёт: ей грубо ответят или, может, я слишком резко, на её взгляд, попытаюсь дотронуться до неё рукой – телефон полетит в меня. А она кинется и будет царапать мне лицо и рвать на мне волосы.
Она тоже это чувствует и старается не смотреть на меня, а разглядывает кусочек синего пластика с голографическим голубем. Все больше раздражаясь и отводя взгляд от меня, она слушает инструкции голосового меню, нажимает на необходимые кнопки и чертыхается: «Я знаю, что вы все записываете! Ну и пишите – член всем вам в глотку! Потом послушаете, если не задохнетесь и выживите! На хер мне ваши депозитные программы… Я просто хочу услышать, еб вашу мать, что я вчера купила в лавке кусок долбанного мяса, который у меня спер мой муж и потом швырнуть ему телефон в его тупое небритое рыло! Давайте вашего добанного оператора!… Ах, мой звонок „важен для вас“, блядские потроха и по этом мне надо ждать три минуты! Да заткните вашего гребаного Моцарта!!! Дебилы! Смените пластинку, или просто дайте мне послушать тишину!!! Одна минута! За эту минуту
