девочкой, потом застенчивой еврейской девушкой по имени Инь.
На видела все это как в кино. Видела, как Инь часто приходила в Никиту, садилась на большой, серый камень возле воды и гладила рукой маленькие бронзовые буквы, ставшие от времени зелеными: «Я знаю, ты найдешь меня…» А возле камня всегда лежали цветы, будто их приносило море.
Иногда На видела седого человека с усталыми глазами. Это был Го. Он женился на женщине, которую любил. Женщина была красивой и умной. Все умела. Не умела только чувствовать. Го не долго прожил с ней – ушел вместе с сыном Ло и крошечной любимицей Ля. И с выстраданной наконец способностью чувствовать.
И Ло, и Ля вместе с отцом и старшими детьми Олом и Анастасией приходили сюда. Ол нечасто – он путешественник. Анастасия – почти каждый день с целым выводком чудесных малышей. Она хорошая мать. Изредка сюда приходит То. Приходит и просто сидит на камне. Иногда вместе с То приходит старый, удивительно красивый пес. Пес облизывает странный камень, кладет на него свою морду, и они что-то рассказывают друг другу. Инь давно подружилась с собакой, но не пытается подслушать, о чем они разговаривают, она знает – это чужая тайна.
И вот, однажды, На видит в своем «кино», как Инь встает ранним утром, одевает легкое платье, старые сандалии, берет ветку прозрачного винограда и уже собирается уходить. Но потом возвращается и одевает на шею найденный недавно у моря треугольный кусок ракушки на старом, кожаном шнурке – он кажется ей теплым и загадочным. Инь отправляется в Никиту, долго гуляет по жарким дорожкам, потом плавает одна… Потом выходит на берег, ложится на горячие камни, забывает о времени и засыпает.
Опускается вечер, и солнечные круги уходят из ее закрытых глаз. Она слегка прищуривает левый и видит склонившегося над ней То. То осторожно берет в руки кусок ракушки, что висит у нее на шее и нежно гладит. Потом берет Инь за руку, и они идут по пирсу. Потом они прыгают, не разжимая рук. И Инь видит, что вода в море не зеленая, а золотая. А они, тем временем, достигают дна и не разжимают рук. А потом выплывают на поверхность и не разжимают рук, а потом выходят на берег и не разжимают рук. А потом идут по уже прохладным камням и не разжимают рук…
А на старом, сером камне в Никите теплые волны смыли бронзовую надпись, и под ней открылась другая: «Здесь сидели две золотые бабочки».
Продолжение о болезни Го. Москва. 1996.
Го был не стар, но даже молодые люди иногда болеют…
Так вот, Го был торреодором. У него было много быков. Среди них были очень хорошие, выращенные специально для корриды и похуже – для плуга. Но всех их Го любил, как своих детей. Случались и неприятности в стаде: то заболеет какой-нибудь бык, то выйдет из повиновения. Но Го был хорошим хозяином и всегда знал, как справиться со своими детьми. Никогда даже мысли у Го не было поменять свое дело на что-то попроще: пасти крокодилов, например, или разводить автомобили.
Да
