была разрушена изнутри.
Такими рассказами делиться очень нелегко, поэтому все эмоции я держала при себе, чтобы не расстраивать близких мне людей. Многие истории ужасными шрамами навсегда были выжжены на моём сердце, и казалось, что места для новых больше не осталось, но, видя страдания обычных людей, которым я была в силах помочь, я снова открывала своё сердце и душу. Я знала, что помочь всем не получится, но хотя бы кому-то… Боль и страдания посетителей предвещали неминуемое моральное опустошение. Каждая новая история поражала своим равнодушием либо к тем, с кем это происходило, либо тех, кто в этом был замешан.
Из-за горя и несчастья вокруг, я никак не могла прийти в себя. Я помнила, что где-то глубоко внутри меня была спрятана безответственная, любопытная и весёлая Атанасия, для которой весь мир был интересной загадкой, которую так и хотелось разгадать. Я мечтала когда-нибудь снова вручить ей свою жизнь…
Глава 3
На следующий день я снова стояла перед входом в офис. До открытия был ещё час, вокруг было темно, поэтому кроме сотрудников, спешащих на утреннее построение, на улицах никого не было. Я не могла заставить себя зайти туда. Оставаясь снаружи, у меня получается отгородиться от осознания своей беспомощности и незначительности. Но опаздывать на построение было нельзя, этот проступок олицетворил бы мою нелояльность к правилам компании приходить на час раньше начала рабочего дня. Пришлось взять себя в руки и пройти внутрь. Переодевшись, я поспешила выстроиться в линию вместе с остальными сотрудницами. Восемь девушек моей должности стояли отдельно от остальных госслужащих. Мы были гордостью руководства, лучшими среди коллег. Мы считались умнее, ответственнее, перспективнее и красивее всех остальных, чем заслуживали особое расположение руководства.
Утончённая высокая женщина по имени Холлс зашла в зал. Будучи нашей руководительницей, она была образцовым показателем идеального госслужащего. У неё были чёрные прямые волосы, серые глаза и высокомерная походка. Она всегда носила чёрные костюмы, что придавало её образу ещё больше равнодушия, ведь руководящий состав мог одеваться как душе угодно, а она всегда предпочитала что-то мрачное. Только став такой же хладнокровной, как Холлс, можно было добиться высоких должностей. Меня пугало её безразличие по отношению ко всем окружающим её людям вне зависимости от того, кто стоял перед ней. Её пренебрежение и заносчивость приводили граждан в ужас. Обратившись к ней напрямую, все ожидали вовлеченности и помощи, а покидали её кабинет униженные и в слезах. Подобная жестокость к обычным людям, выкованная годами, и была признаком высшей степени лояльности к государству:
– Доброе утро, коллеги.
– Доброе утро! – выдрессированно ответили все в один голос.
Закончив проводить утренний инструктаж, Холлс распустила сотрудников, попросив остаться лишь меня.
– Пойдём. – Она направилась через весь филиал в свой кабинет.
По дороге я осмотрела
