Название:
Автор:
Жанр:
Серия:
Издательство:
Все те, кто придумал айфоны, твиттеры, запретили своим детям пользоваться этими приборами в крайнем случае не более часа в день. Почему? Потому что они понимают: этот джинн, выпущенный из бутылки, – это ящик Пандоры, потому что шелест страниц заменил клик, не нужно запоминать, кто написал “Войну и мир”. Я кликнул и нашел, ответ получаю мгновенно, информацию получаю готовую, как космонавт из тюбика. Я не удосуживаюсь иметь интерес, мне не дают иметь собственное мнение в поиске ответа на вопрос. Я получаю ответ, хорошо, если ответ от хорошего человека, а если нехороший человек засядет в каком-нибудь “Яндексе”? У него еще нет опыта отделять хорошее от плохого. Человечество превращается в обслуживающий персонал. Золотой миллиард – это не сказки, их дети будут писать карандашом, читать книжки, смотреть только то, что им необходимо. Они будут существовать в тех параметрах человека, которые их сделают такими, что они смогут управлять теми, кто сидит в айфоне, в айпаде. Это колоссальнейшая проблема. Интернет – гениальнейшее изобретение, но это и величайшая опасность человечества. Любые войны, убийства, революции в любую секунду через сети могут происходить, так как миллионы людей через эти сети можно поднять и кинуть их туда, куда нужно. Они даже не станут задумываться об этом. Я не конспиролог, вы скажете: а как быть? Выкинуть всю технику – это глупо. Но не думать об этом нельзя. Я недавно был у товарища в гостях, пробыл у него два дня, и все эти дни с утра до вечера его сын вообще не отрывался от айфона. Если он садится есть суп и нет рядом айфона, он бежит за ним. Это наркотик, и смысл не в том, чтобы запретить, а вот воспитанием с самого малого возраста заниматься надо. И если есть возможность, забрать айпад и дать в руки книгу. Что осталось бы в истории русской литературы, если бы Интернет возник триста лет назад? Ничего, ни писем Пушкина, ни переписки Ивана Грозного с Курбским, ни дневников Толстого. Не осталось бы ничего. Еще одна проблема – селфи. Я и Эйфелева башня. Я и Кремль. Я и Путин. Девочка, которая в сеть отправила свою фотографию и получила три лайка, рыдала навзрыд, и мама была в ужасе, попросила сестру прислать лайки, чтобы дочь не думала, что она брошена. Получив сто двадцать лайков, дочь сказала, что теперь она не одна в мире. Блин, это же катастрофа. Ничего не остается личного, сокровенного, тайного, любимого. Человек распахнут, как выпотрошенная курица. Телевидение подстегивает, кто-то женился, кто-то развелся, а что, ребята, остается у вас внутри? Грибоедов сказал: есть жизнь внутренняя, и она намного интереснее жизни внешней. А где нет внутренней жизни, там нет ни культуры, ни литературы, ни искусства, ни истории, ничего, и, самое главное, нет национального самосознания».
Прослушав это выступление, я задумался. Можно с Михалковым поспорить по отдельным вопросам, но в целом он очень даже прав. И я снова уверился, что случайностей не бывает. В глубине моего подсознания возникла мысль, что эта информация как-то повлияет на наши с Викой дальнейшие действия с посещением Китая и информацией из артефакта, который еще пока не получили из Израиля. Мысли скоротечны, и я
