Сам не знаю. Ехал, ехал, а потом раз…
– Дурак, – припечатала Анна, и пододвинув стул, села рядом с кроватью, – напугал до чертиков.
– Неужели? – деланно удивился я.
– Сам-то как думаешь, не чужие ведь люди. Как-никак вместе пять лет прожили.
– Катя знает?
– Нет. Я ей ничего не сказала.
– И правильно, дальше тоже не говори. Нечего ребенку волноваться. Ты одна приехала или своего индюка прихватила?
– Стас, ты не меняешься. Как был занозой в заднице, так и остался.
– Какой есть, – усмехнулся в ответ.
– Миша через пол часа заедет, так что пока посижу с тобой, – женщина подняла с пола небольшой пакет, – Здесь фрукты, сок, печенье. Не знаю, что тебе можно, а что нельзя. Потом у врача спросишь, мне передашь, все привезем. Тут еще носки, трусы, тапки… Короче, сам разберешься.
– Смотри какая заботливая, – хмыкнул беззлобно, с иронией, – а раньше такой не была.
– Все меняется, Стас. Время не проходит даром. С годами начинаешь ценить то, что раньше не замечал или не хотел видеть.
Что я мог на это ответить? Аня права. В двадцать с небольшим о будущем не задумываешься, кажется все само собой образуется, наладится, исполнится. В этом возрасте все полны надежд и мечтаний, только чаще всего на смену им приходит толстый и жирный облом. Увы и ах, мечты редко когда становятся явью. Жизнь та еще сука. Падений на ее пути намного больше, чем взлетов.
Мы ведь тоже хотели, чтобы на всю жизнь, как в фильмах. Глупцы. Как говорят: любовь живет три года. Так и у нас получилось. Сначала недомолвки, потом ссоры, обиды и недопонимания. Пошли измены, что с ее стороны, что с моей. В итоге, вылилось все в развод.
– Надоело, – сказала мне тогда Аня, – все надоело, ухожу, с меня достаточно.
– К новому кобелю? – съязвил усмехнувшись.
– А если бы и так.
И ведь ушла. Собрала чемоданы, подхватила тогда еще четырехгодовалую Катьку и ушла, оставив нашу совместную жизнь позади.
Как ни странно, после развода мы стали ладить намного лучше, а через пару лет, оказались на стадии хороших приятелей, правда при встрече продолжали язвить и ехидничать по любому поводу, но это уже скорее была привычка, нежели желание обидеть друг друга.
Посидев еще несколько минут, бывшая жена видимо заметила, как мои глаза начали постепенно закрываться, а ответы на вопросы становиться более отрывистыми и однообразными.
– Спи давай, «Шумахер». Вперед тебе наука, не будешь больше так лихачить.
– Так я и не… – пробормотал вяло, чувствуя, как проваливаюсь в сон.
Следующее утро началось с того, что я проснулся от храпа соседа и почувствовал давление на мочевой пузырь. Капельница уже не стояла, и я потихоньку попытался подняться, держась рукой за поврежденные ребра. Неприятно, но терпимо. Теперь бы до туалета доползти, благо тот находился в палате, не нужно топать по коридору и стоять в очередь.
– Штормит, как после хорошего
