Я рассердилась, и меня понесло. – Самая обыкновенная яхта, маленькая, довольно обшарпанная, изначально называлась «Лорис»! Но последняя буква со временем отвалилась, и получилось «Лори»! Дошло или нет? Объясняю для тупых: Яна Лори – это местоимение «Я», плюс предлог «на», плюс имя собственное «Лори»!
Ирка молчала минут пять. За это время я успела проехать мимо стеклянных стен «Америки» и причалить к уже знакомой помойке. В одиночку оттащить спящего мертвым сном господина Тоцкого к его автомобилю мне было не под силу, поэтому я просто-напросто бесцеремонно выволокла Антуана Валерьевича из «шестерки» и пристроила к ближайшему мусорному баку. Правда, проявила гуманизм и не бросила гада лежать в вонючей луже в компании со вмерзшими в лед картофельными очистками, а усадила его на смятую в лепешку картонную коробку от телевизора, сухую и чистую. Авось ничего с ним не случится, разве что отморозит себе рабочий инструмент, зато отлично проспится и сам найдет свою «девятку».
Домой мы приехали около полуночи. В принципе не так уж поздно, но многочисленные приключения истекшего дня настолько меня вымотали, что я начала клевать носом, как только загнала во двор машину.
– Не спи, замерзнешь, – сказала Ирка, с трудом взбираясь на крыльцо.
Очевидно, пассивное сидение в машине позволило подруге сэкономить немало сил, потому что она болтала как заведенная, хотя я ее вовсе не слушала. Добрела до кровати и рухнула, отключившись еще в падении.
– Такой, гад, здоровенный, а нога, как у Золушки! – недовольно провозгласил Рюмашка, повертев в руках дорогие кожаные туфли, стянутые с ног бессознательного Антуана.
Он опустил глаза и посмотрел на свою собственную обувку. Разбитые ботинки с подвязанными веревочками подметками на носках щерились прорехами, из которых видны были грязные пальцы. В дырки задувал холодный ветер, отчего пальцы зябко поджимались, но даже в таком состоянии стопы ее длина сокращалась несущественно. Шансов натянуть на свои растоптанные ласты сорок пятого размера остроносые туфли сорок первого номера у Рюмашки не было. Тем не менее пренебрегать добычей не стоило: Рюмашка прикинул, что туфли можно либо продать, либо обменять у собратьев-бомжей на что-нибудь полезное – еду, выпивку или курево.
– И портянки тоже сюда давай! – скомандовал Рюмашка не слышащему его Антуану, стягивая с ног парня носки, не имеющие дурного запаха и признаков штопки. – Эта амуниция мне и самому сгодится!
Не откладывая дела в долгий ящик, Рюмашка присел тут же, за мусорным контейнером, который он остроумно называл «мой шведский стол», разобрал на составные части свою обувь в стиле «лего» и прямо поверх собственных грязных драных носков натянул снятые с Антуана. Вновь увязывая онучи веревочками, он подумал, что надо бы еще пошарить у спящего пижона в карманах, но реализовать свой план не успел: Антуан заворочался и очнулся.
Бамм! – вскинув поникшую было голову, Антуан звонко ударился затылком о контейнер и застонал.
Потом затейливо выругался, причем к концу длинной матерной тирады его голос окреп. Отметив это обстоятельство, Рюмашка, не производя
