я, выходя из кабинета. – Чудненькое заданьице, ничего не скажешь!
Вернувшись в редакторскую, я решила подбодрить себя чашечкой крепкого сладкого кофе и выяснила, что банку с сахаром кто-то утащил. Пришлось проводить небольшое расследование, со скандалом изымать неправедно добытое добро у сладкоежки-оператора, бежать в ларек за булочкой… В общем, дел навалилось – невпроворот! Ни одного анонса до конца дня я не придумала и решила, что сделаю это дома, после работы, в спокойной обстановке. А потом просто забыла об особом задании шефа и вот теперь вынуждена была портить себе горный отдых, срочно сочиняя разную бредятину.
Вот почему после обеда, когда Масяня завалился поспать, а взрослые приступили к дегустации кедровой настойки на коньяке у камина в большом доме, я вышла во двор, устроилась на скрипучих качелях и принялась за работу.
Через час все было готово. Благословляя возможности современной цивилизации, я немедленно, не вставая с качелей, с помощью «наладонника» и мобильника вышла в Интернет и оправила свои сомнительные творения на электронный адрес редакции. Потом позвонила Любови Андреевне и сказала, чтобы она проверила почту.
Коллега перезвонила минут через пять, голос у нее был очень веселый.
– Спасибо, Леночка, я все получила! – сквозь смех сказала редакторша. – Анонсы замечательные! Особенно мне понравился этот: «От Занзибара до Килиманджаро его имя известно каждому! Преодолевая немыслимые трудности, он добровольно идет к диким зверям Лимпопо! Смотрите самую первую версию телепроекта «Наши в Африке» – мульт-триллер «Айболит»!» Ты молодец!
– Я старалась, – скромно ответила я.
Выключив телефон, я поторопилась присоединиться к теплой компании у камина, но коллекционного вина мне все-таки не хватило. Зато я сыграла в шахматы с Катериной Курихиной, то есть теперь уже Тараскиной.
Не скажу, что мне очень хотелось сидеть за доской, время от время с глубокомысленным видом передвигая фигуры. Шахматы – игра серьезная, но со стороны порой смотрится довольно смешно, потому что зрителю неочевиден тот умственный труд, которым заняты игроки. Я лишний раз убедилась в этом, пока наблюдала за шахматным поединком Катьки и ее папочки.
Андрей Петрович нервно ерзал на стуле. Разглядывая диспозицию на доске, он перекладывал голову с одного плеча на другое, облизывал губы языком и приговаривал: «Да-да-да, так-так-так!», в такт своим словам притопывая ногой по полу. Он хватался за пешку, тут же ойкал и отдергивал руку, словно фигуры были раскаленными. Чесал в затылке, мучительно кривился, ставил обочь доски локоть, укладывал на раскрытую, как ромашка, ладонь пухлый подбородок и начинал мять его пальцами. Вздыхал, поднимал глаза к небу, спрашивал там у кого-то невидимого: «А вот если слоником шахануть?» Кивал, шаховал, терял слоника, вскрикивал и хватался за сердце.
Наблюдая за этим представлением со смесью жалости и насмешки, я тихо сказала Коляну и Ирке, что Курихину вместо пешек надо ставить на доску рюмки с валериановыми каплями и принимать их по ходу игры. А подруга
