в большом городе: издание для Нью-Йорка». Видишь, Паулу? Я же говорил, что слушаю.
Время уже близится к вечеру, и я выхожу на улицу. Люди сидят на ступеньках, смеются, болтают, корчат рожи, орудуя селфи-палками. У входа в метро стоят копы в бронежилетах; они демонстративно выпячивают свое оружие, чтобы туристы чувствовали, что Нью-Йорк им не угрожает. Я покупаю польскую сосиску и съедаю ее у ног одного из львов. У «Стойкости», не у «Терпения». Свои сильные стороны я знаю.
Наевшийся мяса, расслабленный, я думаю о всякой ерунде: например, о том, надолго ли Паулу позволит мне остаться у него и могу ли я воспользоваться его адресом, чтобы подать на какую-нибудь матпомощь. Поглощенный мыслями, я не смотрю по сторонам. Пока, наконец, по моему боку не пробегают ледяные мурашки. Не успев даже напрячься, я уже знаю, в чем дело, но снова поступаю беспечно и поворачиваюсь, чтобы посмотреть… Дурак, какой же я дурак, ведь знаю, что так делать нельзя; в Балтиморе копы сломали парню позвоночник лишь за то, что он встретился с одним из них взглядом. Но стоит мне посмотреть на тех, что стоят на углу напротив библиотеки, – на низкорослого бледного мужчину и высокую темноволосую женщину, одетых в темно-синюю, почти черную униформу, – я замечаю кое-что совсем странное, и мой страх ненадолго сменяется удивлением.
День стоит ясный, на небе ни облачка. Мимо копов проходят люди, и послеполуденное солнце оставляет под ними резкие, короткие, едва заметные тени. Но вокруг этих двоих тени сгущаются и клубятся, будто над ними висит их собственное бурлящее грозовое облако. Я смотрю на них, и тот коп, что пониже, начинает… как бы растягиваться, его очертания слегка искажаются, пока один глаз не становится в два раза больше другого. На его правом плече медленно появляется припухлость, словно у него вывихнут сустав. Его спутница, похоже, ничего не замечает.
Оу-у-у, нет. Я встаю и начинаю пробираться через толпу на ступеньках. Делаю то же, что обычно, пытаюсь отразить от себя их взгляд – но на этот раз все идет не так. Что-то похожее на липкие ниточки дешевой жвачки цепляется к моим зеркалам. Я чувствую, как копы начинают идти за мной следом, как нечто огромное и неправильное поворачивается ко мне.
Даже тогда я продолжаю сомневаться – все-таки многие настоящие копы точно так же источают волны садизма, – но рисковать я не собираюсь. Мой город беспомощен, он еще не родился, и рядом нет Паулу, который мог бы меня защитить. Я должен сам позаботиться о себе, как и всегда.
Я принимаю непринужденный вид, дохожу до угла и там сматываюсь – точнее, пытаюсь. Чертовы туристы! Они торчат не на той стороне тротуара, останавливаются, чтобы посмотреть на карты и сфотографировать всякую фигню, на которую всем остальным наплевать. Я так занят, мысленно обкладывая их трехэтажными матами, что забываю: опасность может исходить и от них. Когда я прохожу мимо, кто-то поднимает ор и хватает меня за руку.
