опасливо оборачивался на парня с алхимиком.
– Мне тоже, – увязалась следом за ними Корви. Долерик невольно задержал на ней взгляд, залюбовавшись грациозностью походки.
Рэйвир же поднял полог палатки и вытащил сумки покойного Олафа.
– Надеюсь, они не поубивают друг друга, – вздохнула Дэлион.
– Думаю, они уже пережили этот этап отношений, – пиромант кивнул эльфийке. – Прошу. У нас осталось немного еды. Подкрепим тела.
Та быстро расшнуровала сапоги и залезла внутрь.
Вскоре у костра остался только Долерик, всматривающийся в сторону, куда ушел паладин с девушкой, и Кропль. Алхимик ободряюще похлопал парня по пояснице – он не доставал выше.
– Чего ты хмуришься?
– Да так, – Ниллок опустил оружие с плеча, снял кусок мяса с прута и надкусил. Он сел у почти остывшего костра, принявшись ворошить угли длинной палкой.
Среди взлетающего черного и красного пепла снова возникло желтое лицо Альвина, внимательно всматривающегося в глаза Дола.
– Тебе они не нравятся?
– Матрона святая, как же ты смердишь, – оттолкнул его парень. Тогда алхимик упал пятой точкой на пень рядом.
– Это я не нарочно.
Долерик сделал еще укус.
– Не такие они какие-то… – выдохнул он, морща лоб. – Отец говорил, у меня отвратительное чутье на людей. Что, если эти эльфы нам не друзья?
– Ты видел с каким огнем в очах говорила та девушка в фиолетовом платье? А маг, хоть и неприятный тип, но сразу же заинтересовался возможностью прикончить тирана, как и девчонка с мечами. Мертвец же не был разговорчив потому, что мертвец, думаю. Если они все вместе, то, уверен, их связывает общая цель. И она, как мы заметили, совпадает с нашей. Не волнуйся, Дол. Твой отец в тебя поверил, коль уж отпустил. Да и я рядом. Если у тебя плохая чуйка – Альвин всегда готов подсказать, – он крякнул, хотя это должно было быть смешком.
Теонар сидел на поваленном дереве за лагерем, и со скучающим видом держал в руках длинное шершавое полено, терзаемое из стороны в сторону Собиком.
– Зачем ты пошла за мной? – не поворачиваясь к суккубу спросил он.
Глава 5. Эхо издалека
Мне снился сон: покрылись кровью небеса,
А воздух обратился полотном багряным,
На нем нарисовались черные леса,
Воскресли тени строем грозным, рьяным.
В руках безликих воинов совня,
Зерном взошли мечи из тел аспидных -
Вот-вот начнется страшная резня,
Вопьются жала в братьев безобидных.
И в воспаленной краске предрассветной
Под крик сцепившихся насыщенных фигур,
Под затихание молитвы безответной
Сольется с почвой несколько культур.
Кто заслужил, кто нет, не разбираясь,
Крыло скорбящей черной
