ни старался вас напугать, вы не дрогнули… – говорю, вернее, кашляю в кулак я, озираясь. – По мне, это настоящая храбрость.
Снова на нее глянув, я убеждаюсь, что она мне улыбается.
И это не вынужденная гримаса, а широкая улыбка от всей души. Для меня это равносильно хуку в челюсть.
– Ух ты…
– Вы совсем не страшный, – заверяет она меня, вся сияя.
– Нет, страшный! – не соглашаюсь я, потому что сейчас это совершенно необходимо. Мной руководит инстинкт самосохранения. Сам себя не узнаю! Что со мной стряслось за последние полчаса?
– С кем ты разговариваешь, Тейлор? – Задавший этот вопрос мужчина появляется у нее за спиной. Он трет кулаком глаза и зевает во весь рот. Разлепив глаза и обнаружив в дверном проеме меня, он пятится и давится ругательством.
– Чтоб меня!.. Господи Иисусе!
– Видите?! – Мне трудно выбрать между удовлетворением и смущением – плохо знакомой мне эмоцией. Я всегда отказывал ей в праве на существование. Но теперь, когда до этой женщины доходит, что я чудовище, а она красавица, я вынужден пересмотреть и эту свою привычку.
Она, впрочем, продолжает улыбаться.
– Хотите войти и полистать гостевую книгу? – Она распахивает дверь. – Я только что сделала лимонад.
Мне не нравится, что я с такой скоростью изменяю себе, поэтому с нажимом отвечаю:
– Я похож на любителя лимонада? – Я захожу в дом, и они оба – она и ее брат, кажется, она назвала его Джудом – шарахаются от меня как от чумы. Братец покровительственно загораживает сестрицу. – Вот от пива не откажусь.
– Конечно, – говорит Тейлор и толкает брата локтем под ребра. – Он согласен принять нашу помощь в расследовании убийства!
– Я этого не говорил…
Но она уже шмыгает в кухню.
Боже, во что я влип?
Глава 4
Тейлор
Я вручаю охотнику за головами затребованную бутылку пива. При виде этикетки он корчит гримасу.
– Не обессудьте. – Я сажусь напротив него в гостиной. – Другого не держим.
– Пиво со вкусом персика… – Он крутит бутылку, читает информацию о питательных свойствах с таким видом, словно мы его разыгрываем. Войдя, «охотник» перестал на меня глазеть, что дает возможность изучить его мне самой. Если судить по внешности, он принадлежит к преступному дну общества. Даже если игнорировать не сходящую с его физиономии злодейскую ухмылку, то не позволяют ошибиться его длинные нечесаные лохмы, третьесортные татуировки, шрамы на костяшках пальцев и на шее.
А уж облачение… Заляпанные чем-то весьма подозрительным башмаки, джинсы, давно не стиранная черная футболка – правильнее было бы немедленно предать ее огню. И в довершение всего – потрескавшиеся кожаные манжетки мотоциклиста.
Этот
