Рем в меня пальцем, – пока не обустроятся.
– Ой, да что ты мне рассказываешь, ты хочешь сказать, что человек десять в год съедают весь общаг? Ну, конечно! Мне хоть сказки не рассказывай!
– Маш, ну чего ты хочешь добиться? Чтобы я к Высшим с этим вопросом пошел? Чтобы меня от цепочки отлучили? Я ж не как вы. Я даже для жизни себе, бурду, как ты её называешь, достать не смогу. Ты меня кормить будешь?
– А меня кто будет? Мне, с ваших поборов, уже на съём денег не остается. Где я жить буду?
– Тут живи. – пробурчал Рем. – Ладно, общаг, тьфу, профсоюзные и остальное сам за тебя платить буду. Ты все равно, постарайся хоть немного побольше эссенции добывать, ладно? Ну, последние мы в рейтинге, Маш, последние! Уберут меня!
– Ладно, буду с большим садизмом делать уколы и клизмы, больше ничего не обещаю.
– Эх, ты б хоть в детское перевелась, ты же знаешь было бы больше…
– Заткнись уже, а то все остатки уважение к тебе потеряю. – сердито перебила Рема Маша. – Ладно, пошла я, мне ещё выспаться сегодня нужно, снова в ночь поставили. Запиши мой номер. – сказала мне Маша, – Пока нормальной будешь, звони. Может встретимся, поболтаем.
Я записала в телефон номер Маши, та не попрощавшись вышла, а я обратилась к Рему:
– Кстати, телефончик-то не мой, вдруг в розыск объявят? Да и некрасиво вышло, забрала у беспомощного дядечки средство связи и курточку. Вернуть бы надо. Ты сказал, у вас фонд на таких нищих приживалок как я есть? Выделишь мне немного? Куплю себе одежды, телефон и съезжу этот отдам.
– Тебе что, больше всех нужно? Выкинь телефон и куртку в мусорку, кому нужно эту звонилку китайскую искать?
– Это для тебя китайская звонилка, а для человека телефон может быть очень ценной вещью.
– Как хочешь, если заняться нечем. У меня своих дел по горло, побегай пока, осваивайся. Денег дам. Документы тоже. Учти, эта благотворительная помощь ненадолго. Уже сейчас думай, где деньги и эссенцию доставать будешь. Сразу предупреждаю, никакого криминала и уголовки не потерпят, если что неладное заметят, УЛН тебя живо утилизирует.
– УЛН?
– Ну, есть три высшие независимые организации, УЛН, УНН и УВ. Они ни от кого не зависят, ни от нас, ни от церковников, и ориентируются только на закон. И церковники, и мы, выплачиваем этим организациям налог, чтобы они могли жить и работать. Первая организация – Учет летописной нечисти, УЛН, если сокращенно, или улиточки, как мы их нежно называем. УЛН за нами следят, чтобы мы, нечисть, место свое знали. Если кто-то из наших нарушает договоренности или, не дай Создатель, закон, что делают наши улиточки?
– Что?
– Утилизируют неугодных. Вторая независимая организация УНН – Учет нелетописной нечисти. Они следят, чтобы нежить какая мимо летописи не прошла, исследуют «нечеловеческую», как они говорят, активность. И если что-то лишнее находят, что делают?
– Утилизируют? – догадалась я.
– Как ты быстро
