реальность». Зигфрид Кракауэр еще в 1942 году отмечал, что съезды национал-социалистической партии, «проводившиеся в грандиозных сооружениях, превратились в гигантское инсценированное шоу». Национал-социалисты пытались преобразовать реальность, создавая некие «немецкие потемкинские деревни». Принципиальное различие состояло лишь в том, что в Германии вместо картонных «декораций» создавались реальные строения, то есть использовалась сама жизнь. В своих «критических» высказываниях относительно гигантских строительных проектов Альберт Шпеер сообщал: «Часть из подобных строений всегда требует наполнения массами, оживления при помощи декораций из знамен и иррациональности световых эффектов… Этот заимствованный из выставочной архитектуры и несколько усовершенствованный принцип эфемерного совершенства выявляет характер строгой монументальности». Строгий пафос партийных сооружений ни в коем случае не должен был ослабляться использованием сценических приемов, напротив, они подчеркивали его. Границы между политическими инсценировками и реальностью оказались стертыми.
Несмотря на наличие таланта, у Трооста, у Шпеера и у Франца Руффа все-таки ощущался недостаток хорошего вкуса. При объективном анализе можно увидеть, что все они были более слабыми архитекторами по сравнению с Петером Беренсом, Паулем Бонацом, Гансом Пёльцигом, Генрихом Тессеновом, которые не были допущены к выполнению крупных партийных и государственных проектов. Они не были и едва ли могли быть привлечены к формированию «образа» полей партийных съездов. В любом случае это сооружение в Нюрнберге было не только программным, но и в значительной мере театральным: так, оно было предназначено для того, что выдавать желаемое за действительное. Более того, национал-социалисты задались целью создать в Нюрнберге (впервые в немецкой истории) «священное место всей нации». По утверждению Герди Троост колоннады трибун «Поля Цепеллина» и украшенные множеством флагов пилоны «Марсова поля» являлись «свидетелями мировоззренческого переворота нашего времени – они были воплощенным в архитектуре национал-социализмом». При этом массивные и огромные поля для политических действ, которые были обрамлены некими строительными формами, не нуждались в огромном количестве символов власти и господства (эмблемы, орлы, львы). К тому же национал-социалистическая архитектура активно использовала историческое наследие, чтобы наглядно подчеркнуть свое историческое значение. Мы могли бы увидеть «цитаты» из Колизея, римских форумов, Пергамского алтаря и т. д., которые были сведены воедино, образуя новую форму.
Во многом не являвшаяся оригинальной национал-социалистическая архитектура в рамках устремлений режима восстановить некое подобие феодальных традиций была вынуждена повторять уже давно известные формы: памятные знаки, надгробия, замки, дворцы, культовые сооружения, театры и т. д. При этом некими архитектурными символами господства становились портики, фронтоны, колоннады,
