Что после убийства матери прямо у нее на глазах, после ее смерти у нее на руках… ее уже ничем не пронять. Ничем не шокировать. Ничем не раздавить морально. Как же жестоко она ошибалась! В голове нескончаемым потоком проносились жуткие сцены свершившейся расправы. И внутри все до предела сжималось. Чувство потери уничтожало.
«Даня! Данечка! – беззвучно выла она, безжалостно кусая губы. – Прости… Прости, дорогой! Ты пострадал из-за меня! Из-за меня. Это случилось из-за меня! Боже, если бы я только знала, чем все закончится…»
Ей было жаль всех, навеки оставшихся на той поляне. Всех без исключения. И защитников, и нападавших. Так или иначе, но все они были людьми.
Хорошими. Обычными. Или же плохими. Но людьми, черт подери!
А теперь их жизни оборвались. Их сердца не бьются. И чего ради?
Лиза судорожно всхлипнула, игнорируя тошноту, подкатившую к горлу.
«А Соня? – подумала она вдруг, ощущая, как от страха за подругу внутренности тугой спиралью скручиваются и конечности цепенеют. – Как там Соня? И Алексей? Господи, нет! Не забирай его! Только не его! Он еще… нужен здесь. Очень нужен. Нам. Андрею. Соне. Их будущему малышу…»
– Не скули! – внезапно рявкнул на нее Соколовский.
Лиза даже не вздрогнула. Рискуя как минимум схлопотать удар по лицу, она смерила его взглядом, полным ненависти, и тихо обронила:
– Я похожа на дворняжку? Или на псину продажную? Нет, Шмель! Скулить – это больше по твоей части! А я… скорблю по людям, которых ты убил!
– Надо же, какая сердобольная выискалась! – Он зловеще захохотал.
– Как ты мог? – Лиза машинально сморгнула набежавшие слезы. – Столько людей лишились жизни по твоей вине! Ты же… своих предал, как тот шакал!
– Они никогда не были моими! – безразлично бросил мужчина, сосредоточившись на дороге. – Долгие годы я был обычным членом банды. Бесправным. Безликим. А потом все перевернулось с ног на голову. Я возвысился. Мой статус изменился. Я стал шпионить за ними. И до сегодняшнего дня виртуозно справлялся со своей задачей!
У нее кровь в венах вскипела от его слов. И разум помутился окончательно. Лиза понятия не имела, откуда в ней взялось столько дерзости. Однако, смерив Шмеля презрительным надменным взглядом, девушка ядовито выплюнула:
– Знаешь, о чем я попрошу Диму, когда все закончится? Я буду умолять его отдать тебя… Матвею! Он растерзает тебя голыми руками за своего брата!
На ее гневную тираду Соколовский лишь иронично хмыкнул:
– Надеешься остаться в живых, когда все закончится?
– Надеюсь, что с Гариком… с твоим ненаглядным Гариком сделают то же самое, что он сделал с моим отцом! – парировала она. – И с матерью!
Мужчина молчал некоторое время, а потом хмуро буркнул:
– Кого-кого, а Маринку мы не трогали. К ее смерти мы непричастны.
– Ложь! –
