передохнуть и набраться сил для сенокоса.
Почти в первый же день трудового затишья, Василий вспомнил о приглашении Петра. «А что, может и вправду съездить в Большое Пинигино? Сестру давно не видел, да чикирёвская родня будет рада моему приезду», – подумал он и высказал своё пожелание родителям. «Почему не съездить? Съезди на пару дней, повидайся с Лизаветой, родню навести. Они, поди, тоже переживали за вас с Петром», – согласился Иван Васильевич. Евдокия Матвеевна напутственных слов не говорила, но гостинцев родне напекла целый мешок. Приняв решение ехать в Большое Пинигино, Василий предложил присоединиться к нему и друзьям. Егор принял это предложение с готовностью, однако Степан категорически отказался. «Мне, други, сейчас не до увеселений. Тяжёлая обстановка у нас в семье. От Алексея ни слуха и ни духа до сих пор. Мы даже не знаем где сейчас он и жив ли. Батя уже два раза ездил в Ишим узнавать – всё безрезультатно. Ни в уездной милиции, ни в тюрьме с ним даже и разговаривать не стали. «Придёт время, мы вам сами сообщим о сыне», – твердят везде в ответ. А тут ещё средний брат, Егор, словно с ума сошёл – в тайне от отца уехал в Омск и поступил на службу в Красную армию. Мама даже захворала от переживаний. А батя только и твердит: «Было шесть мужиков в доме, а остались мы с тобой вдвоём». Вот такие у меня дела. Хозяйство-то наше хоть и потрепано колчаковцами, но всё ещё большое и требует заботы», – объяснил свой отказ Степан Аверин. «Может, помощь наша нужна? Ты говори, мы всегда поможем, чем сможем», – предложил Василий. «Пока сами справляемся, да и Варвара надёжная помощница», – ответил однополчанин и они расстались. А на следующее утро Василий и Егор выехали на Воронко, запряжённом в телегу, в сторону Большое Пинигино.
В этой красивой деревне их и в самом деле встретили с распростёртыми руками и хозяйским радушием. И вместо двух дней друзья пробыли в Большом Пинигино целых пять. Петр в среде молодёжи был уважаемым человеком. К нему неравнодушны были почти все деревенские девушки, но приличия блюли и явно своей симпатии не высказывали. Весёлый, разухабистый, он лихо наигрывал на русской гармошке и пел смешные, а иногда и сальные частушки. Под его гармошку плясали и стар и млад. Ну, а если гармошка оказывалась в других руках и издавала звуки плясовой, то равных в кругу Петру не было. Особенно он любил плясать «цыганочку» с выходом. Василий тоже был неплохой гармонист, однако сравниться со сродным братом не мог. Как только он появился на вечёрках, томные и любопытные взгляды девушек сопровождали его в течении всего весёлого мероприятия. Они вызывали Василия на танец, пели задорные куплеты, глядя ему в лицо, но растопить сердце этого красавца никто из них так и не сумел. А вот Егору повезло. Уже в первый вечер он познакомился со Стрельцовой Дарьей и последующие три от неё не отходил. Статная, белолицая, с длинными ресницами и бровями-крыльями, немногословная и серьёзная, она была словно создана для семейной жизни. «Ну, что? Понравилась Дарька? Хороша девка!
