зашевелился. Хирург приподнялся в постели и сонным взглядом уставился на меня.
– Леха, это ты, что ли? – просипел он.
– Кто-то ходит по крыше, – я вылез из постели, натянул джинсы и свитер.
Гаврилов последовал моему примеру. Мы выбрались из подсобки и по темному коридору направились к выходу.
– Постой, – прошептал Гаврилов и скрылся в комнате.
Через мгновение он появился с ружьем в руках. У Гаврилова был охотничий билет, и в каждую экспедицию на Ямал он брал двустволку в надежде подстрелить зайца или утку, но обычно на это не хватало времени, и ружье так и лежало зачехленным.
– Вдруг медведь, – пояснил хирург, поудобнее ухватывая цевье.
– На крыше?! – я не сдержался и прыснул от смеха, но мое веселье тут же оборвалось, когда сверху раздался приглушенный топот.
Мы замерли. Шум повторился. Гаврилов коротко кивнул, и мы двинулись к двери. Открыв ржавый засов, вышли на улицу. Холодный воздух дунул в лицо. Осторожно ступая по крыльцу, я отошел подальше и задрал голову. В едкой тьме мерцало зеленым: северное сияние. Изумрудные всполохи искажали реальность, придавая всему потусторонний оттенок, словно весь мир оказался за бутылочным стеклом.
Гаврилов встал напротив крыльца и нацелил ружье на крышу. Мы вслушивались и всматривались.
Порывы ветра. Мерцающий свет. И больше ничего.
Сзади дома бухнуло: кто-то спрыгнул с крыши на землю? Мы переглянулись, и, прижимаясь к стене, поспешили к противоположной стороне барака. Гаврилов шел впереди с ружьем на изготовку. Завернув за угол, мы увидели привычную картину: груды металлолома, ржавые бочки, разломанные ящики и прочий хлам.
Я вгляделся во мрак. Между двух заброшенных бараков, расположенных метрах в ста от нас, удалялся человек. Он шел быстро, но как-то неловко – то и дело пошатываясь и прихрамывая. Мне не хватило мгновения, чтобы получше его рассмотреть: тьма поглотила фигуру.
– Ты видел? – прошептал я.
– Может, Илко пьяный шарахается? – предположил Гаврилов, опуская ружье.
* * *
Но Илко не пил и по крышам не лазил. Именно так он сказал утром, когда мы осторожно поинтересовались про ночной инцидент.
– Если не ты, тогда кто это был? – не унимался Гаврилов. – Местный со стойбища?
– Нга приходил, – бросил Илко, поправляя сбрую на олене.
Мы ежились возле барака ненца. Попыхивая трубкой, Илко готовил к поездке упряжку из четырех оленей. Моросил дождь. Я посмотрел на Фокина, который с задумчивым видом застыл возле нарт. Педиатр разбирался в местном фольклоре, поэтому я ждал от него пояснений, прекрасно понимая, что от Илко я их точно не получу.
– В мифологии ненцев Нга – это одновременно название злого божества и общий термин для страны мертвых, – Фокин забрался в нарты и похлопал по пустующему рядом месту. – Поехали, Алексей Петрович. Хочу к обеду вернуться.
Я кивнул на прощание Зориной и Галине Ивановне,
