в своё отражение в зеркале ванной комнаты. Абсолютно безжизненные. А вдруг он тоже жил в Прироадале и в этой страшной революции потерял кого-то из близких? И, преисполнившисть состраданием, я подошла, присела перед мужчиной на колени, осторожно взяла его свободную от бутылки вина руку в обе свои ладони, кажущиеся такими маленькими на фоне его большой мозолистой руки, и тихо спросила:– Вы представитель эльфийской аристократии?
Незнакомец вылупил на меня глаза, после чего зачем-то оглядел себя, кивнул и выгнул бровь, недоумённо на меня взирая.
Мы пару мгновений так на друга и смотрели, после чего мужчина выдал:
– Упаси Кара, – я оторопела, а он продолжил. – С утра был высшим, до эльфа еще не допился. Впрочем, учитывая заданный темп…
И он как-то невесело усмехнулся. Значит высший. Какой высший? Высшими считались сильнейшие члены родов, а они все были уничтожены тёмными эльфами, а больше высших эльфов в бывшем королевстве Гейрон не осталось – это высшее достижение для любого эльфа – аристократа, последний высший чин до короля. Да и на эльфа он действительно не тянет… нет, похоже, действительно умалишённый.
– Простите, – протянув одну ладонь, осторожно протянула её ко лбу мужчины, желая удостовериться в нарушении его разума, – я постараюсь вам помочь.
– Мне? – он вдруг обхватил меня за запястье, и вмиг я оказалась сидящей на его коленях. А оборотень, обняв, уткнулся в моё плечо, вдохнул мой запах, и тихо простонал: – Мне никто не поможет, девочка. Тем более такая малышка, как ты.
И я подавилась словами возмущения, хотя собиралась отрубить умалишённого ударом магии в сонную артерию и сразу вырваться из его крепкой хватки. Слишком много в его голосе было горечи и боли, слишком много отчаяния. И как-то невольно я обняла его голову, погладила по тёмным спутанным волосам, как погладила бы уснувшего на коленях брата или больного ребёнка…
– Не останавливайся, – неожиданно сипло произнёс оборотень.
Вздрогнув, мгновенно убрала руки с его головы.
– Ты пахнешь теплом и уютом, но в то же врем дымом, – он шумно вздохнул, – и чьей-то смертью. Гуляла вечером по развалинам меж трупов?
–Была дома, – солгала я. – И вам тоже пора домой.
Снова шумный вздох и задумчивое:
–Ты вернулась домой лишь вчера ночью. Твой дом пахнет чистотой, мятным чаем и душевным теплом. ты там не жила, но дом буквально пропитан тобой. Ты же пропахла больницей, горем и разрухой. У тебя горе и ты отчаянно его подавляешь, а эту ночь ты шла, разглядывая разруху.
Он поднял голову, и посмотрел в мои глаза. Прямо посмотрел, внимательно, и этот проницательный, словно всё понимающий взгляд, заставил поёжиться, будто от озноба. Впрочем, утро действительно выдалась холодным.
– Отпустите меня, – ровным, абсолютно спокойным голосом без каких-либо эмоций, тоном попросила я.
С умалишёнными нельзя разговаривать иначе, только мягко, вежливо и доброжелательно.
Но этот странный мужчина продолжал
