и смели все за пару минут. Потом еще достали подарочные конфеты, коих у наших родительниц, работающих в сфере медуслуг, имелось в достаточном количестве. Почему-то пациенты считают, что лучший подарок – это конфеты женщинам врачам, и алкоголь мужчинам. Хотя наши с Лизой мамы и алкоголь бы принимали с удовольствием, но не дарят. Зато в заначках у них куча конфет лежит. Лиза сделала мне бутерброды, чтобы у меня попа не слиплась от сладкого, так как в голодном состоянии я могла съесть хоть все запасы конфет наших родительниц вместе взятые, а столько сладостей переводить даже мне самой было жалко. Бутербродами я наелась от пуза, впервые за день, и успокоилась, став добрее. Пожаловалась на директрису, на лужи и машины, все меня пожалели и стало легче. Настолько легче, что я подобрела и смоталась на этаж ниже, к Владимиру Ильичу, и выпросила у него еще литр домашнего пойла. После этого, настроение у нас у всех поднялось до небес, а Лизы оно и было чудесным без всякого допинга. После полуночи мать спросила меня:
– Ты как, домой поедешь или ко мне пойдем?
– К тебе мамуль.
– И правильно, нечего по ночам шататься. И так вечно приключения находишь.
Мы попрощались с хозяйками, вышли в подъезд и пошли к двери напротив. Я любила бывать дома у мамы. И маму любила, но вот терпеть друг друга нам получалось не всегда. Ее педантизм и мое разгильдяйство вступали в вечную конфронтацию. Аккуратно разложенные полотенца, салфеточки, коврики, полочки без намека на пыль… Иногда мне казалось, что мама науськала даже супер пушистую кошку Мотю убирать за собой шерсть. Смывать же она ее научила? Мы с мамой разбрелись по своим делам: мама пошла в ванную, а я искать старушку Матильду. Она была настоящим долгожителем и появилась в доме примерно тогда, когда мой отец в очередной раз, но окончательно ушел – лет двенадцать назад. Мотю мы с мамой обожали, как и она нас, но в последнее время все с большим ужасом мы думали о том, что рано или поздно она нас покинет. Старушку я нашла спящей на коврике возле дивана, и мне стало совсем печально. Променять любимый диван на коврик? Я взяла Мотю на руки, и только тогда она открыла глаза.
– Привет, красавица моя. – я уселась вместе с ней на диван и стала гладить ее по теплой шубке. Мотя мурлыкала мне и радовалась, насколько могла, в пределах своих сил.
– Кать, зайди ко мне. – позвала меня мама. Когда-то это была моя комната, но после нашего скандала и моего переезда, мама переделала ее в свою спальню. А в мои редкие ночевки дома стелила мне на диване в гостиной. – Ты что, обиделась на меня? Я же добра тебе желаю. Да и из-за Даньки расстроилась.
– Знаю, мам.
– Я просто уже устала вытаскивать тебя из этого болота. – продолжила она. – Что с тобой стало?
– Мам…
– Не перебивай! Я боюсь за тебя. Ты в последнее время всегда дома, летом не выходила даже. Ты так совсем одна останешься! Меня не станет, у Лизы своя семья теперь, кто с тобой возиться будет?
– Все хорошо мам, со мной возиться не нужно. Мне и одной хорошо.
– В том то и дело! – воскликнула мама. – В том-то и дело, что тебе и одной нормально. Чего ты хочешь вообще? Сколько тебя Даниил
