Около Ревеля (по-эстонски Таллинн) у него было наследственное имение, Кумна. Предки его переселились в Эстонию из Швеции во времена шведского короля Густава Адольфа, там обосновались и, вместе со всеми жителями Прибалтийского края, стали при Петре Великом русскими подданными. Таких обрусевших шведов с тех пор много в России.
Родился дед (если не ошибаюсь) в Петербурге3. Времен Государя Александра Павловича был на русской военной службе; сражался при Бородине молодым офицером конногвардейского кавалерийского отряда и верхом проделал весь путь до Парижа, куда русские войска шли вслед за уходящим Наполеоном. Дедушка рассказывал нам, что в Париже войско было встречено с восторгом: их не только осыпали цветами, но на стремя каждого офицера вскакивала француженка с букетом цветов. В дни своей старости ему удалось побывать еще раз в Париже, этот раз ехал он сидя спокойно в вагоне. По его словам, это было куда удобнее, скорее и легче, чем в первый раз.
Не один раз после Отечественной войны приходилось деду участвовать в сражениях. Много было у него и медалей, и орденов, и других воинских отличий. Его конница славилась своей храбростью. Особенно его отряд отличился во время войны с восставшими поляками, при Грохове. Помню такой рассказ про это сражение. Между вражеской цепью и конногвардейской конницей деда была равнина, покрытая ярко-зеленой травой. Дед заподозрил, не болото ли это и не увязнет ли в нем его отряд во время атаки. Он лично поехал проверить это в сопровождении адъютанта.
Фото 7. Мыза Кумна – дом Мейендорфов сегодня
Они подъехали так близко, что он услышал приказ вражеского офицера своим солдатам: «Не стрелять!» Было ли это человеколюбие, или воинская честь не позволяла стрелять по одиночкам, или, наконец, принял он их за парламентеров, но вернулись они невредимыми. Воодушевленная храбростью своего командира, конница по его приказу смело бросилась в атаку и, врезавшись глубоко в ряды неприятеля, захватила восемь пушек. К сожалению, пехота в этот момент не поддержала кавалерию. Будь иначе, восстание уже при Грохове было бы ликвидировано. За дело при Грохове дед получил золотое оружие.
При каком-то сражении деда спасла его лошадь Амазонка. Он был ранен в ногу, а она вынесла его из боя и в полусознательном состоянии принесла к своим. Еще при моей памяти Амазонка доживала свой век в имении деда. В честь ее в имении моего отца самая красивая верховая лошадь называлась также Амазонка. Помню, как моя мать, еще молодой женщиной, ездила верхом на первой из них.
Не могу не упомянуть о том, что мне рассказывали об отношении деда к своим солдатам. Известно, что во времена Николая Павловича, при котором протекала дальнейшая служба деда, телесные наказания были в полном ходу. Военные части выезжали на учения не иначе как везя с собой розги для наказания провинившихся или зазевавшихся солдат. Дед розог с собой не брал. «Мне они
Егор Федорович (1794—1879), генерал-адъютант и генерал от кавалерии – обер-шталмейстер и президент генеральной евангелическо-лютеранской консистории, родился на мызе Охт (эст. Охту) близ Ревеля. Прим. ред.
