и на скорую руку сделанные картофельные оладьи были поглощены в один присест. Не знаю, как у Марины, но у меня на свежем воздухе нещадно разыгрался аппетит. Айна мирно сопела под столом, уже съев изрядных размеров кусок ветчины, который упал у меня со стола. Естественно, ругать ее никто за это не стал, ведь она стала на эту неделю частью нашего импровизированного сестринства, а значит, как и мы, должна в эти дни получить все самое вкусное и красивое.
Растопив вновь за ночь потухший камин, мы собрались прогуляться по пляжу и заодно выгулять бедняжку Айну, которая уже пару часов просилась выйти на простор. Я ей завидовала. У нее был карт-бланш на это потрясающее место, и гуляла она здесь преимущественно самостоятельно. Это просто мы с Мариной трусихи: закрыли дверь на все щеколды, поэтому наша пушистая подружка не смогла выйти самостоятельно с утра пораньше. Ну а мы, естественно, в этот отдых даже и не планировали просыпаться с рассветом. Видимо придется пожертвовать чем-то одним: сном или страхами. И думаю, что в итоге мы станем суперсмелыми девчонками, так как спать мы обе любим больше, чем есть.
Собираясь к пляжу, я рассматривала комнату, в которой выбрала остаться. Белые стены в нежно-розовых цветах слегка пожелтели, от чего стали кремовыми, будто милый детский тортик. Шкаф выглядел так, будто это не моя комната, а его: он величественно возвышался у окна, резными ножками упираясь в лакированный пол. «Очевидно, это какой-то винтаж. Таких нет ни в одном магазине Москвы уж точно», – подумала я. Рядом со шкафом стоял невысокий туалетный столик, тоже похожий на винтажное изделие. По бокам от круглого зеркала были вырезаны деревянные розы с шипами, будто настоящие, а ручки ящиков сделаны в виде листочков. Безумная красота и искусная работа. Мягкий прикроватный коврик, пушистые подушки, невероятно волшебный в своей простоте и изяществе торшер (я его буквально хотела украсть, но не смогла бы так обидеть Хейкки) – все это было подобрано не только со вкусом, но и с душой.
Когда я впервые зашла в эту комнату, то подумала об истории постройки Тало. У этого дома определенно была душа, и она была душой прекрасной жены хозяина. Я не знаю, какой она была, ведь не смогла расспросить Хейкки об этом (слишком уж он становился печальным, упоминая хоть что-то о жене), но почему-то мне кажется, что она была очень красива. Причем красива душой, от чего становилось неважно, как она выглядит. Я непременно представляю ее светло-русой, с милыми веснушками и аристократичным носом, немного крючком, с пушистыми прядями волос у лица, выбивающимися из прически. И, черт возьми, как бы ей подошла эта комната! Не то что мне, я слишком современна для того, чтобы жить в ней. Ну ничего, Дафна (кошмар, я даже имя ей придумала, это клиника), я надеюсь, что ты дашь мне немного поиграть твою роль. Ведь и смелой бизнес-вумен иногда хочется побыть нежной веснушчатой леди, смеющейся как колокольчик и наперебой рассказывающей своему сильному и статному мужу о том, какие красивые обои в цветочек она купила им в спальню.
– И ты еще мне говорила, что я веду себя странно, – ухмыльнулась Марина, стоя в проходе в мою спальню и наблюдая за тем, как в моих глазах
