насмешек всей округи. А отец? Он непременно вступится за ее честь и вызовет наглеца на дуэль. Но слабое зрение и тучная фигура вряд ли позволят ему быть настолько точным и быстрым, что он сможет опередить соперника и выстрелить первым. Не хватало ещё, чтобы отец из-за нее лишился жизни.
Натан поставил ее в заведомо безвыходное положение. Мысль, что она никоим образом не могла призвать его к ответу, приводила в отчаяние. Все это сойдёт ему с рук. Он не ответит за ее позор. В душе волной нарастало негодование, смешанное с чувством горечи. Ей хотелось, чтобы он узнал, что же это такое – быть беспомощным. У нее ведь не было ни мужа, ни брата, ни возлюбленного, никого, кто бы мог постоять за ее честь и быть Натану достойным соперником. Нет, она никому не желала смерти, но ей отчаянно хотелось, чтобы в ее жизни был человек, способный защитить ее.
– Кажется, на сегодня достаточно, – довольно произнес он и ухватив ее за талию, поставил на ноги. – Надеюсь, ты усвоила урок.
Эмили почувствовала, как закружилась голова. Но не смотря на это, она была настолько разгневана, что со всей злости влепила ему пощечину. Нет! Одной ей было мало. Другой рукой она снова прижгла его щеку.
Натан не старался увернуться, не пытался поймать ее руки. Получив две пощёчины, он спокойно поднялся на ноги. Так значит он понимал, что заслуживал это! Эта мысль привела Эмили в бешенство. Он шлёпал ее и при этом знал, что поступает как отъявленный негодяй.
– Никогда! Никогда больше не подходи ко мне! – закричала она. – Не смей заговаривать со мной! Если когда-нибудь увидишь меня, пройди мимо! Я не желаю ни слышать, ни видеть тебя!
– По-моему, ты слишком драматизируешь, – смотря равнодушно, как ни в чем не бывало бросил он. – Ты первая нарушила границу и перешла от слов к делу. Так что я лишь вернул тебе долг. Можно сказать я нашел другие щёчки.
Эмили вылупила на него глаза.
– Тебе кажется это смешным?!
– А разве нет?
– Как ты можешь быть таким… таким.… – она так и не нашла подходящего для него слова. – С первого дня нашего знакомства ты вел себя недостойно. Ты позволял себе отпускать обидные шуточки в мой адрес. Спрашивать о том, о чем воспитанные люди молчат. Ты не проявлял ни такта, ни уважения, ни благородства. Но сейчас, ты превзошел даже себя!
– Не кажется ли тебе, что ты достаточно поздно решила воспылать праведным гневом и предъявить мне претензии? Если тебя так задевало мое поведение, что ж ты раньше не воспротивилась моему обществу? Ваша семья не раз приглашала меня на обеды, пикники и приемы.
– Ты думаешь они знают, как ты обращаешься со мной? Только ради их спокойствия я молчала.
– Пусть так. Но ведь ты и сама посещала мой дом. Вряд ли они могли заставить тебя прийти туда против воли. Так что не надо сейчас высказывать мне свое недовольство. Оно слишком запоздало.
– Вот и отлично! Больше я не намерена ни высказывать его, ни жаловаться на тебя. С этой минуты ты для меня не существуешь. Обещаю тебе, что больше никогда не обращусь к тебе и не заговорю
