штанах и армейских ботинках через три дня после смерти Ксю было бы недипломатично. Он бы тут же вспомнил, что я недаром так одеваюсь – это отражение и выражение моего разгильдяйского мировоззрения. А оно, типа, и стало причиной нашего с Ксю развода.
Вообще-то, думал я, натягивая скромные синие джинсы и футболку бутылочного цвета, мы поженились и развелись по одной и той же причине: Ксю была очень послушной девочкой.
Это просто засада какая-то, насколько послушной была по жизни Ксения Щипунова! Она и меня бы слушалась, если бы я ей разрешил. Мне было ужасно жаль ее, и я хотел, чтобы она хоть иногда взбрыкивала. Но я плохо справился с возложенной на себя миссией. Ксю так и осталась послушной, в чем я убедился, когда она объявила: папа считает, что нам надо развестись.
Прыгнув в свой раздолбанный (прошу заметить – только в плане стиля!) УАЗик, вполне соответствующий моему мировоззрению, я стал соображать, а зачем, собственно, я так уж понадобился Алексею Анатольевичу?..
Идей не было.
В Гродине расцветало лето. Июнь был любимым месяцем года Ксю. Она считала этот месяц романтичным. Говорила, что мы с ней познакомились в июне. Спорить не буду, только познакомились мы в мае.
Это я чудненько помню, потому что в июне того года, когда мы поженились, я путешествовал по Германии. Уехал прямо в тот день, когда в первый раз увидел Ксюшу. Это было так: я ехал откуда-то на своей “Копеечке”, а она проголосовала мне, стоя на остановке под цветущими каштанами. Такая была милая картинка. Брызгал дождик и когда Ксю села в машину, от нее пахло озоном.
А до этого я чуть ее не послал.
Я остановил перед ней машину, и она постучала в стекло. Не попыталась открыть дверь сама, а постучала. Пришлось перегнуться через пассажирское сидение и открыть ей дверь. Но садиться в машину она тоже не стала.
Осторожно так, будто я был вылитый Чикатило, сказала:
– Здравствуйте…
– Ага, – ответил я.
– Простите…
– Прощаю, – сколько можно болтать?
– Вы не к Дому творчества едете?
– Еду.
– Вы не подвезете меня? Сколько это будет стоить?
И тут я уже потянулся к дверце, чтобы закрыть ее перед этой дурочкой. И почему-то не закрыл. Может, просто потому, что она была хорошенькой.
– Это будет дорого, но мы обойдемся номером телефончика.
Выдав эту фразу, я поздно подумал, что она не поймет. Шутки не поймет. Ксю произвела именно такое впечатление. Но она поняла. Улыбнулась мне, как нормальный человек, а не как зануда, и села в машину.
Потом сказала:
– Извините.
Мысленно я плюнул на пол и обложил ее матюгами. Но вслух моя эмоция выразилась иначе:
– Вы убили мою маму? Почему вы извиняетесь?
Она хихикнула.
– Мне кажется, я вас немного рассердила.
– Переживу. Как вас зовут?
И, пока мы
