в самую суть, я видела истоки, завязку истории и понимала, что иначе не могло и быть.
Иногда внутри одного шара я видела гроздья крохотных шариков. Это значило, что в истории живёт маленький творец, который создаёт собственные миры. Такие плоды мне нравились больше всего, и больше всего мне хотелось прикоснуться к тем маленьким шарикам и узнать, что же они таят в себе.
И лишь одно иногда печалило меня. Существует ли у Хозяйки сада своя история?.. И где её можно отыскать?
… В тот раз я написала больше десяти листов про Хозяйку. Бесцельно, беспамятно. К чему что-то планировать, если есть только ты и поток мыслей, который стремится прорваться наружу? Когда очнулась, уже светало. Спать не хотелось вовсе. В душе поселилось опустошённое удовлетворение, лёгкость, эйфория. Я наконец что-то сделала правильно. Что-то стоящее. Ступила на какой-то важный путь. Хотя полное понимание ещё до конца не сформировалось в моём сознании, сейчас я жила и думала на уровне чувств.
Мне казалось, что если бы тот поток продолжался, я бы сидела за ноутбуком и дальше и писала, писала, пока не упала бы под стол от голода и жажды. Но он немного притих, чтобы дать мне необходимую передышку.
Я осмотрелась и с удивлением обнаружила, что просыпаться мне через сорок минут. Этот факт должен был повергнуть меня в уныние, но я осталась к нему равнодушна. Я встала и потянулась, чтобы полюбоваться нежным смирением мартовского рассвета, едва проклюнувшегося из-за горизонта. Очарование доброго писательского утра. Я обняла себя за плечи и тихо засмеялась.
Я больше не боялась идти на работу, словно где-то на небесах кто-то важный, добрый и всесильный уже решил мой вопрос. Мне только оставалось пройти свой путь, и если он лежал через дебри бухгалтерии, то так тому и быть.
И на удивление этот день и большая часть последующих прошли тихо и мирно под аккомпанемент гадючьего шипения, которое я, погрузившись в очарование открывшихся миров, слышала весьма отдалённо.
Единственное, чем мне запомнился вторник – это разговором с Максимом Александровичем. Он отловил меня в коридоре около двух часов дня и предложил перекинуться парой слов в небольшом закутке, где обедали сотрудники, гнушающиеся местной столовой.
– Ты грустная была вчера. Случилось что-то? – спросил он нахмурившись.
Я постаралась не вылупиться на него от удивления. Откуда такое участие? Мне, конечно, приятно, но где же он был раньше?
Я вспомнила, что мы вчера едва не столкнулись около туалета, куда я торопилась зайти, чтобы окончательно успокоиться и прийти в себя. Слёзы тогда так и не выступили на глазах, но сердце поколачивалось неровно. Я хотела умыться ледяной водой и пять минут провести в тишине и уединении. Мне это всегда помогало.
– Нет, всё хорошо, – спокойно ответила я.
Жаловаться ему я бы не стала, на слишком разных ветках мы сидели. Ещё вспомнились типа дружеские заходы Ангелины к
