произнесла она одними губами и с трепетом взяла в руки древнюю вещицу. Повертела в руках: на книге не было ни названия, ни имени автора, только красивый выпуклый узор. Она ощупала прохладную поверхность литья и открыла книгу. На пожелтевшем титульном листе была надпись на латыни готическим шрифтом:
«Maxime horribilis ut accidere hominicum possum, hic EST ut ille occubit ipsam incarnationem Mali, pulcherrima ex incarnationum».
– Что это? – раздался у нее над ухом голос подруги.
– Надо бы словарь, – Роза неуверенно перевернула страницу. Перед ее глазами возник стихотворный текст без оглавления. Руки ее дрогнули, словно книга стала тяжелей, в глазах как будто потемнело, какая-то неведомая сила сдавила виски. Роза чуть не выронила книгу из рук и, быстро захлопнув ее, бросила на стол. Она схватилась руками за голову и отошла к окну.
– Что с тобой? Роза, солнце…
– Тяжело как-то, не знаю. У меня такое иногда бывает.
– Ты пугаешь меня, подруга.
– Малокровие.
Лиза пожала плечами и продолжила изучать стопку книг. Роза обернулась, нахмурилась, подошла к столу и снова взяла книгу в руки. Книга как будто сама открылась посередине, и Роза охнула, увидев портрет юноши.
– Ух ты, кто это? – выдохнула Лиза.
Обе смотрели на юношу, одетого по-средневековому. У него было очень красивое печальное лицо, обрамленное длинными кудрями, в глазах таилась загадочная глубина. Его глаза так и притягивали, как магнит.
– Интересно, кто это, – выдохнула Роза и притронулась рукой к портрету. Что-то кольнуло ее в сердце, и она, испугавшись, быстро захлопнула книгу.
– Давай возьмем вот эти, – Лиза, между тем, уже собрала все нужные томики в стопку. – Распечатаем и вернем. Bon?
– Bon.
– Все, allons enfants de la Patrie!
***
Вечером они вновь сидели у Лизы в комнате и слушали «The String». Лиза прибирала в вещевом шкафу. Роза сидела у окна и смотрела на дождь.
– Ну, как тебе эти скрипочки? А? Ты чего такая задумчивая?
Роза неотрывно глядела куда-то и кусала ноготь. Она, вдруг очнувшись, обернулась.
– Что?
– Нет, так нельзя, солнечная девчонка. Веселушке ни к лицу грусть, поняла? Как тебе это платьице без бретелек?
– Очень мило.
– Что значит мило? Надо говорить «сексуально».
Роза рассмеялась:
– То, что нужно. Для кого это?
– Как для кого? Для меня, конечно… но, если ты имеешь ввиду…
– Ага. Ты ведь эту штучку-заманучку не просто так купила. Ну-ка колись!
– Ладно–ладно, ты его знаешь.
– Ах ты бессовестная! Твой парень будет в гневе!
– Можно подумать.
– Да–да.
– Кто сказал, что это не для него?
– Дофлиртуешься ты.
– Кто бы говорил. Сама – нахалка: прямо перед носом у своего дорогого Алешеньки с этим Грэгом общалась.
Та звонко рассмеялась на эти слова.
– Балда ты! Я ж его так отшила.
