шла сюда, чтобы спасти меня, – продолжил Белл странно бесстрастным голосом, – и поэтому погибла. Эту яркую, замечательную девушку просто прикончили.
Существо откинуло голову назад.
– Я не хочу знать о твоих проблемах.
Белл не знал, зачем он говорит это существу, тем более что тому явно все равно. Но не мог остановить поток слов.
– Хейвен была единственным человеком, который когда-либо любил меня. Она была единственным лучиком света в моей запутанной жизни, а они забрали ее, и теперь… она мертва, а я даже не могу заплакать. Что со мной не так?
– Почему тебе хочется плакать?
Беллу показалось, что сквозь горечь в голосе существа сквозит намек на искреннее недоумение. Горло перехватило от эмоций, когда он попытался объяснить.
– Потому что так принято делать, когда умирает кто-то, кого ты любишь, верно? – Он пнул ногой нижнюю ступеньку. – Твое тело должно реагировать, отражать масштабы этой потери, но я неудачник во всем, если ты не знал. По-видимому, даже в трауре.
– Это глупо, – прорычало существо. – Радуйся, что не плачешь.
– Моя лучшая подруга мертва, – покачал Белл головой. – Она заслуживает, чтобы ее кто-то оплакал. Жизнь не может просто… продолжаться.
Существо издало мрачный смешок.
– Вот только жизнь все равно продолжается, избалованный принц. Возможно, тебе пора это усвоить.
Прежде чем Белл успел ответить, существо поднялось по лестнице и оставило принца стоять в холодной темноте наедине со своим горем и сожалениями, что он не остался в столовой и не поел хотя бы в компании с самим собой.
Глава третья
Ворграт приближался. Хейвен пробивалась сквозь густые заросли, напряженно вглядываясь в кромешную тьму в поисках хоть какого-то намека на тропинку. Шипы впивались в щеки, руки и плащ, но она почти не чувствовала боли.
Прямо за спиной хрустели ветки и лианы, опасность вызывала приток адреналина, придающий сил бороться, продолжать рубить и колоть листву, которая собиралась ее убить.
Быстрее шевели задницей, Эшвуд!
Словно в ответ на ее мысли за спиной раздалось рычание. Хейвен с удвоенной силой бросилась вперед. Где-то по пути она сменила лук на дурацкий кинжал Столаса.
Слава Богине, он был отточен до убийственной остроты, потому что она яростно кромсала тени, все и вся, что только прикасалось к ней или двигалось рядом.
Казалось, легкие перестали работать, и Хейвен жадно хватала ртом воздух, топая ногами по пружинистой земле. Она оборачивалась на любой звук и полосовала клинком тени, пока не перестала понимать, в каком направлении движется.
Но по-прежнему понимала, что ветви все еще трещат у нее за спиной и этот треск приближается… он слишком близко.
Наконец Хейвен вырвалась из зарослей и вздохнула с облегчением при виде перламутрового потока лунного света, проникающего сквозь полог листвы. Напоследок оглянувшись через плечо, она бросилась через лес, лихорадочно
