в сказочку про разовые покатушки на одолженной тачке.
Хьюстон, у нас проблемы…
– Доброе утро, – смело посмотрела я на него, чуть запрокинув голову. – Кофе не предлагаю, очень не хочется, чтобы ты задерживался.
– Я бы и не согласился, – дёрнул он уголком губ, выражая свое презрение. – Слишком высок риск отравиться.
– Поразительная смекалка. – Я скрестила руки на груди и приподняла брови в немом требовании сказать уже то, что привело его ко мне. Никита сузил глаза и сделал крошечный шаг, пытаясь оттеснить меня к стене, но я ловко отпрянула в бок, бедром прижавшись к тумбе. – Не стоит, Никита. Будет больно.
По лицу парня на мгновение пробежала тень удивления. Он или не ожидал моего спокойствия, или оказался к нему не готов. Несмотря на то, что он ввалился ко мне в квартиру, я все ещё контролировала ситуацию, занимая позицию сильного. И плевать, что он мужчина, выше и тяжелее меня, и при желании мог бы одним щелчком сбить меня с ног. Во всяком случае, он так думал, а я не спешила его разубеждать, ограничившись лишь небольшим намеком.
– Ладно, – кивнула, когда потеряла терпение ждать, что незваный гость начнет, наконец, говорить. – Тогда давай так. Чего ты от меня хочешь?
Он размял шею, непрерывно вглядываясь мне в глаза. Затем огляделся, безошибочно определил, где находится кухня, и жестом пригласил пройти вперёд. Это в мои планы не входило. Пропускать Ника дальше коридора… Попахивало идиотизмом, а идиоткой я себя все же не считала.
Никита усмехнулся и, пока я прикидывала, как уже закончить этот театр абсурда, прошел на кухню. Сразу раздался щелчок электрического чайника, хлопнули дверцы шкафов, зазвенели кружки. Я в возмущении топнула ногой и распахнула дверь пошире, прожгла взглядом спину невозмутимого нахала и потребовала:
– Или говори, зачем пришел, или проваливай.
– Как можно пить это растворимое дерьмо?
Зашипев, я пересекла кухню и вырвала из рук Ника банку с кофе:
– Это дорогая марка и, между прочим, очень любима Димой. Для него и покупаю! И, помнится, кто-то опасался яда…
Никита хмыкнул и спокойно продолжил свои манипуляции с кружками.
– Наливаю же я. Тебя к посуде и воде не подпускаю, плеваться тоже не позволю, – невозмутимо ответил он.
Потрясающая самоуверенность! Так и чешутся руки сбить с мерзавца спесь. Я дождалась, когда он наполнит кружки кипятком, и с непередаваемым удовольствием произнесла:
– Я не пью кофе. Тем более, с такими людьми, как ты.
Он взял одну из кружек, принюхался, скривился, сделал осторожный глоток, еще сильнее скривился и подытожил:
– Пить можно. Садись, – качнул головой в сторону стула.
– Постою.
Ник пожал плечами и уселся за стол, вытянув вперед длинные ноги, затянутые в светлую джинсу. Смерил меня нечитаемым взглядом, покачал головой и потребовал с мерзкой улыбочкой на губах:
– Рассказывай.
