style="font-size:15px;"> – Да, – ответила Алесса. – Я жила в Боснии до 12 лет. Затем уехала к отцу в Италию.
– Ого, а почему вернулась?
Алесса отхлебнула горький кофе.
– Долгая история.
– Что ж, хороший повод собраться в доме покойного дедушки Омара у горячего камина и в полночь рассказывать друг другу страшные истории, – воодушевился Марко.
– Я не могу, у меня ночная смена в госпитале, – с гордостью заявила Ясмина.
– Спорим, ты к ее дому не заедешь, умник? – с вызовом сказал Енис.
– Присяду к тебе на спину, зря что ли ты мешки с мукой таскаешь?
Енис отвесил ему подзатыльник.
– Марко, тебе надо теплее одеваться, – вдруг сказала Ясмина, которой не нравилось, что ее проигнорировали. Она поправила Марко шарф. – На улице холодает, а ты одет по-летнему.
– Да, мамочка, – ответил за него Енис.
Она надула губы и проворчала:
– Это не смешно. Ты же знаешь, что у Марко слабый иммунитет.
– Ну так что, Алесса, ты приглашаешь? – перебил ее смущенный Марко.
– Да. Почему нет? Мне скучно одной. Приходите, – обрадовалась Алесса.
– Только не я, у меня ночная смена, – сказала Ясмина.
– Мы тебя услышали, солнышко, – съязвил Енис, – у тебя смена.
Амина готовила яичницу-болтунью для четверых детей. Старая кухня дребезжала от каждого движения: пол возмущался тяжелым шагам женщины, плита скрипела, сквозь щели в окнах завывал ветер, а двери тумбочек открывались с жалобным писком, который дети пародировали, выкрикивая: «Уао-уэ-э-э». Амина ненавидела эту квартиру. Она много работала, подтирая старику задницу, и заслужила лучшие условия. Не для себя, конечно, а для своих деток.
Амина разбила очередное яйцо, и оно зашипело на сковороде. Часть белка стекла на конфорку и присоединилась к толстому слою немытого жира. Девушка смотрела молча с чувством безысходности. Внезапно она ощутила злость. А что? Имела право: ее нагло обманули. Вонючий дед бесстыдно пользовался ее добротой и заботой, неужели он не понимал, что это не безвозмездно?! За все в этой жизни надо платить. Точно. И сестренка тоже заплатит.
Амина тряхнула сковородку, и половина яичницы вывалилась. Маленький Ибрагим закричал:
– Мама! Ты что, ошалела? Яишенка разбрызгалась! – и стукнул ее в колено.
Амина была уже на пределе и огрызнулась в ответ.
– Не говори так с матерью!
– Папа всегда с тобой так говорит! – возмутился мальчик и завыл как сирена.
Детский плач вызывал в Амине вину и сострадание, она тут же схватила мальчика грязными руками и подняла к себе.
– Прости меня, солнышко, мама просто на взводе, – сказала она, зацеловывая сына.
– Ты не на заводе, а дома. Глупая женщина! – Ибрагим вновь повторил слова отца, но Амина не разозлилась.
– Беги в комнату. Скоро будешь кушать, – она легонько подтолкнула его под пятую точку.
Нужно
