а парень, кажется, напористый.» – мне нравилась такая настойчивость, но я отрицательно помотала головой.
– Я не могу это взять.
– Пожалуйста, позволь мне искупить свою вину хоть как-то… и я хочу поддерживать с тобой связь, если ты не против, – сейчас он был более уверенным, и даже сексуальным, когда он приподнял уголок своих мягких губ.
– Ладно… это будет твоим наказанием, – не менее лукаво проговорила я, и парень расцвел.
– Вот и чудесно. Мне нужно вернуться на работу. А вечером я тебе напишу.
– Ну попробуй… – ухмыльнулась я в удаляющуюся широкую спину в темно-сером пальто.
Глава 4. Выписка
Кристиан.
Солнце слепило меня сквозь колышущиеся на сквозняке жалюзи во всю длину практически панорамного окна. Я лежал с закрытыми глазами на огромной кровати в своей квартире в центре Чикаго и грезил о белокурой пациентке с глазами цвета спелой сочной вишни, особенно о ее округлых и мягких бедрах, так туго обтянутых коротким больничным халатиком… о гладких, ровных и стройных, просто умопомрачительных ножках, которые я бы с большим удовольствием раздвинул бы… и…
Тот факт, что она вчера была без трусиков, просто меня извел и накалил добела мою изнывающую плоть прямо во время осмотра ее… конечностей.
«Полегче, Крис. Просто давно не было. Заработался.»
Я распахнул глаза, когда вода в душевой выключилась, и дверь в ванную распахнулась. В комнату вплыла вчерашняя интрижка в моей рубашке.
«Вообще охренела, ненавижу, когда эти шкуры так делают.» – мои кулаки непроизвольно сжались, а мымра проскрипела.
– Доброе утро, доктор Дэвис. Как вам спалось?
Эта сучка прервала мои мысли о прекрасном, и сегодня я даже не попытался быть хоть чуточку вежливым… хотя я никогда не пытался. Поэтому я сразу взял корову за рога.
– Напомни-ка имя?
– А?! – распахнула свою перекаченную кассу блондинка.
«Ну почему всегда такое лицо? Ну плохая память на имена, ну что такого-то?» – едва не заржал я, и продолжил свое истязание с довольнейшей рожей.
– Значит амнезия, не мой профиль… так… давай угадаю. Идина?
– Нет!
Губастое недоразумение и скрещивало тощие ручонки на мясистой груди и злилось, а я веселился. Я обожал моменты утренних прощаний с этими использованными стельками. Вечером я был галантным обольстителем, ночью страстным любовником, а на утро настоящим говнюком, навсегда отбивая желания повторной встречи или даже звонка.
– Ты не поняла? Я говорю: Иди-на… хер отсюда.
– Ты просто козел! – запищала пигалица.
«О, нет… я – ублюдок! Я – стервятник!»
Нелепое прозвище, прикрепившееся ко мне еще со старшей школы, потому что трахал все, что движется, бросался на всякую падаль, вновь и вновь затаскивая в свою постель шлюшек разных мастей.
«Не больше одного раза с одной. Одна ночь и до свидания.» – я облизнулся
