Но перекрытия для неё уже были, и на балки легко можно было натянуть плёнку или брезент. Приличный кусок плотной плёнки нашёлся здесь же, неподалёку. Мы с Черепом залезли наверх и хорошенько закрепили её, чтобы получилось подобие крыши. Пока мы корячились, близнецы притащили откуда-то сидения от легковушки со слегка подранной обшивкой, но вполне ещё годные, и поставили их вдоль стен. Димка и Никита прикатили несколько покрышек от разных автомобилей, и даже одну от трактора! Из них и фанеры, валявшейся тут же, в гараже, соорудили стол, подпёрли покосившуюся полку, а оставшиеся свалили в углу на случай, если ещё для чего-нибудь пригодятся.
Как подкрался вечер я и не заметил. С ребятами было здорово. Но в реальность меня вернул звонок телефона.
– Юргеш, ты где? У тебя совесть есть? Юля волнуется!
– Упс! – пискнул я. – Дядя, прости, я забыл позвонить! Я тут с ребятами познакомился.
– Живо домой! – рявкнул дядя. – Мать себе места уже не находит! И ей бесполезно объяснять, что с тобой все в порядке!
– Бли-ин! – вздохнул я. – Ладно, я буду через… скоро, короче.
Я сбросил звонок и посмотрел на ребят.
– Че, уже домой? – ехидно поддел Димка. – И баиньки? Ути-пути, маленький!
– Иди в пень! – беззлобно ответил я. – Мама волнуется.
– Мама, это святое! – усмехнулся Череп. – Слушай, Юрка, скинь мне номер мобилы. Завтра после уроков созвонимся. Ты во сколько учиться заканчиваешь?
– Я на домашнем обучении пока, – сказал я. – Причём, ещё в своей старой школе, в Сургуте. Дядя не хочет меня сюда пока переводить. Ну, вдруг я тут не приживусь? Говорит, до следующего года. А там посмотрим. Если всё будет в порядке, то в сентябре пойду учиться уже здесь, в нормальную школу.
– Врёшь ты все! – неожиданно хмыкнул Димка, но уже не так, как вначале. – Нет у тебя никакой болезни. И не было никогда.
– Дим ты опять? – укоризненно проворчал Череп.
– Не, ну врёт же! – фыркнул Димка. – Вот, ты скажи, что у тебя на болезнь такая?
– Аллергия какая-то, – вздохнул я, пытаясь вспомнить название. – Лёгочная! Нет, вроде там позаковыристей было.
– Может, плевральная? – подсказал Костик.
– Точно, плевральная! – вспомнил я. – Лёгочная, плевральная аллергия!
– Или просто вральная! – подколол Димка.
– Иди в пень! – гаркнул ему в ухо Никита. – Знаешь заповедь? Не суди, да не судим, будешь!
Разумеется, дома я схлопотал нагоняй от дяди, который беспокоился не столько за меня, сколько за моих новых друзей. Но потом, наворчавшись вволю, и, выспросив все подробности прогулки, он одобрил моё поведение и разрешил и дальше дружить с людьми. Особенно тщательно он расспрашивал про собаку, которую я убил на глазах у ребят.
3. День Рождения.
Зима в Подмосковье оказалась такой же неправильной, как и вся остальная жизнь. Слишком мягкой и тёплой. В доме для меня было слишком душно.
