style="font-size:15px;"> – А чего по делу, – усмехнулся Сувор. – Кассеты пацаны в первый же день пробухали. Да и бабок у них нет. Так, Боцман?
Один из парней утвердительно кивнул. Похоже, что он был из автовокзальной тусовки.
– И вообще, – продолжил Сувор, – нормальным пацанам в падлу друг на друга кидаться из-за двух кассет.
– Раз бабок нет, значит будут должны, – сказал Валерик.
– Нам чужого не нужно, – добавил я, – но своего мы не отдадим. Человек, у которого вы кассеты отняли, сказал вам, что с людьми общается? – обратился я к Боцману.
– Не помню, – сказал тот угрюмо. – Сейчас кого ни останови, все кем-то прикрываются. Че ж теперь, не отобрать ни у кого ничего?
– Пацан это был из нашего видеосалона, – сказал я. – А общаемся мы с Магаданом и Швилей. И с Сашей Щербатым были в хороших отношениях. Если есть сомнения, то можем хоть сейчас проехать и поинтересоваться.
– Саня хороший парень был, – сказал Сувор без особой грусти. – Жаль его. А че за видеосалон?
– В ДК медиков, – сказал я.
– А-а-а… – задумчиво протянул Сувор. – Ну чего-то слышал про вас. Так, а что ты предлагаешь? Я же говорю, бабок у них нет. Так-то вообще вы правы, я слова не скажу. Но предлагаю пойти навстречу пацанам. Может завтра все так повернется, что вы к нам обратитесь. И тогда мы вам навстречу пойдем. Добазарились, че?
Мы переглянулись.
– Добазарились, – сказал Валерик. – Но должок за вами, если что.
Высокие договаривающиеся стороны пожали друг другу руки и разошлись относительно довольные. Сам я был очень доволен.
– Лучше уж так, – вздохнул Игорь, – а то правда стрелять кого-то пришлось бы.
– Худой мир лучше доброй ссоры, – согласился я.
– Вообще, да, – усмехнулся Валерик. – И волки сыты, и овцы целы. За Витю мы уже с них спросили. А кассеты… хрен с ними. Будут должны встречную услугу, если что.
– Ну вы даете! – Ожидающий нас таксист был сильно недоволен. – Я уж уезжать хотел! Чего так долго-то?!
– Дела, отец… – сказал Серега.
– Ожидание будет оплачено, – добавил Валерик, похлопав себя по карману.
Мы поехали по домам, в целом инцидент был исчерпан.
А во вторник я последний раз встретился с Витей. Он был тих и задумчив.
– Так странно, – говорил он с удивлением, – вроде бы головой я все понимаю. Все понимаю! Что здесь мрак, развал и безнадега. Очереди. Перестройка эта. Что народ с ума сходит. Головой я это понимаю, и понимаю, что надо уезжать. Но уезжать не хочу. Вот как так?! Не разорваться же надвое, в самом деле?! Я же понимаю, что там все другое, вообще все. К этому-то я привык, к нашему… А там сколько привыкать?
– Привыкнешь, – сказал я успокаивающе. – Восемнадцать лет, вся жизнь впереди. Люди вон на старости лет в Израиль едут и ничего, счастливы.
– Знать бы прикуп, – вздохнул Витя, – если бы знать, что будет у нас здесь
