подрагивали. Правитель Небесный, о Правитель Небесный, сейчас я увижу истинный облик жены. Кем она предстанет передо мной? Свиньей? Собакой? Зайчихой? Овцой? Лисой? Ежихой? Пусть превращается в кого угодно, только умоляю, не в змею. Я с детства боюсь змей. И сейчас боюсь, уже взрослым, только наступлю на плетеную веревку, как отскочу в сторону на три чи. Мать говорила, что змеи могут обращаться в женщин, а красивые женщины – по большей части змеи. Заснув в объятиях змеи, обратившейся женщиной, можно проснуться с высосанными напрочь из башки мозгами. Оборони, Правитель Небесный! Пусть будет жаба, пусть ящерица. Все не страшно, только не змея. Если она – змея, то соберу все свое свиное хозяйство и поджав хвост убегу куда глаза глядят. Мечусь из одной крайности в другую, как катающийся по земле осел, и все поглядываю на жену. Я специально сделал фитилек в лампе повыше. Огонь пламенеет, как цветок граната, ярко освещая всю комнату. Ее иссиня-черные волосы будто только что смазаны соевым маслом. Блестящий лоб краше выступов белого фарфора. Изогнутые брови как два ивовых листка. Белоснежный нос, будто вырезанный из нежного клубня лотоса. Искрящиеся влагой глаза – черные виноградинки в яичном белке. Чуть-чуть большеватый рот, накрашенные красным губы. Уголки рта подняты вверх, как у свежего водяного ореха. У меня даже глаза разболелись, а увидеть, кем она была в прошлой жизни, так и не удавалось.
Скривив уголки рта, жена насмешливо проговорила:
– Ну что, усмотрел? Говори, из кого я переродилась?
Я растерянно покачал головой:
– Не вижу, ты остаешься собой. Что же это такое, почему, попав ко мне в руки, это сокровище не действует?
Она ткнула пальцем мне в голову со словами:
– Злой дух тебя попутал. Всю жизнь на волосинке построил. Мать по ходу рассказала тебе сказку, а ты, что называется, взяв колотушку, принял ее за иглу. Теперь-то выкинул это из головы?
Я покачал головой:
– Ты не права. Как моя матушка могла обмануть меня? На этом свете кто угодно может обмануть меня, но не матушка.
– Почему же тогда ты с тигриным волоском в руке не видишь, из кого я переродилась? А я про тебя и без волоска могу сказать, что ты – из свиньи, из тупого хряка.
Я понимал, что это она ругается. Без тигриного волоска она не может видеть мой истинный облик. Но вот почему же я все еще не могу видеть ее истинный облик с волоском в руке? Почему потеряло силу это сокровище? Э-э, плохо дело! Дядюшка Хэ ведь говорил, что если я открою кому-либо его имя, сокровище потеряет силу. А разве я сам только что не проговорился, назвав его имя? Я страшно расстроился. Какая глупость, пустил на ветер с таким трудом добытое сокровище.
Я застыл с волоском в руке, и горячие слезы полились у меня из глаз.
Увидев, что я плачу, жена вздохнула:
– Дурень, когда ты перестанешь глупости пороть? – Она перегнулась, отобрала у меня тигриный волосок и – фух! – сдунула его. Волосок исчез бесследно.
– Мое сокровище! – И я зарыдал во весь голос.
Она обняла меня за шею и стала утешать:
