еще одну галочку.
Головаш разглядывал меня с меланхолией.
– Язык не повернется сказать «доброе утро», Маргарита Павловна. Скажем просто – здравствуйте.
– И вам того же, ребята… – в горле подозрительно запершило. – Это точно Дина Егорова?
– Да, – кивнул Владимир Александрович. – Тело обнажено, одежды нет. Личных вещей вроде школьного ранца тоже нет.
– Ранца не было, – подсказала я. – Пропала на перемене, была в шапке и курточке. Вещи оставались в классе.
– Принято, – кивнул Головаш. – Ее раздели, задушили, изнасиловали…
– Вы уверены, что именно в этой последовательности? – спросила Римма.
– Не уверен, – допустил эксперт. – Могли придушить, чтобы не кричала и не сопротивлялась. Но потом все равно задушили. Половой контакт с трупом тоже допускаю, но это, извините… некрофилия какая-то, – эксперт с усилием сглотнул. – Убили здесь. Есть кровь, но немного, сами понимаете, от чего. Привезли на машине, затащили в лес, здесь и надругались. Время от двух до четырех часов ночи – примерно так. С дороги не видно, да и кто тут поедет от двух до четырех часов ночи…
– Рядом с телом лежало вот это, – Римма встала с корточек и сунула мне в руку предмет в целлофановом кульке. Я недоуменно повертела. Деревянная фигурка, способная поместиться в кулачке, гипертрофированный уродец, отдаленно смахивающий на птицу. Возможно, птица и была – ни на что другое уродец не походил. Взъерошенный экземпляр, резьба выполнена намеренно грубо, острый клюв, непропорциональные глаза, страшноватые коготки, сведенные вместе и приклеенные к овальной подставке. Данное изделие явно не плод фантазии советских мультипликаторов.
– Что это? – не поняла я.
– Сами скажите, – пожал плечами Головаш. – Это не наша компетенция. Фигурку потерпевшая сжимала в руке – явно вложил убийца. Сами выясняйте, что он хочет этим сказать. И еще одно… – Головаш помялся. – Этому нет объяснения… В общем, труп скальпирован.
– Вы уверены, Владимир Александрович? – картинка перед глазами вдруг стала туманиться. – Что за бред, ведь это ребенок…
– Про это я и говорю, – вздохнул Головаш. – Но факт остается фактом, с головы покойной снят скальп. Простите за натурализм, делаются круговые надрезы ниже ушей, вокруг волосяного покрова – и голову просто вытряхивают, сжимая края кожи… В нашем случае скальп был снят вместе с ушами…
Римма отвернулась, взялась за горло. Но обошлось. Верной дорогой шла девушка, скоро станет невозмутимой, как сфинкс. А вот мне становилось дурно. Онемели конечности, я их почти не чувствовала. Тянущее чувство возникло в лопатках – словно кто-то смотрел с противоположной стороны дороги. Недобро смотрел. Но я отвлеклась от этой мысли, мной вдруг овладевало желание взглянуть на труп… Куда меня понесло? Сделала знак Головашу: уберите простыню. Он поколебался, но убрал. Я смотрела на нагое тельце, и в душе,
