то ли просто осознав, что перед ним даэв, то ли заметив змею на шее и поняв истинную личность дива.
Внимательно наблюдая за лицом паренька, я подумала, что скорее первое. Страх перед Проклятым казался слишком велик на светлых землях. Ребёнок не был бы столь спокоен, если бы догадался.
Думаю, и Люций считал так же. Как ни в чём не бывало див обыденным движением поправил плащ и мягко спросил:
– Ваш управляющий ещё в городе? – Моран изящно поднял пустую ладонь. Через мгновение между пальцев оказалась зажата золотая монета с ликом солнца.
«Она у него из кармана вывалилась?» – огорошенно подумала я, моргнув.
А у ребёнка дыхание перехватило от вида золота. Его глаза лихорадочно заблестели.
– Управляющий… – пробормотал он, а после закивал и махнул куда-то себе за спину: – Да-да. Он там, на главной площади перед храмом.
– А лошади из его конюшни… – благожелательным тоном начал Люций.
– Лошади? – озадачился ребёнок. Сощурился, заподозрив неладное, но после тряхнул головой, будто убеждая себя, что его это не касается. – Они на месте. Только я слышал, – заговорщически прошептал он, – их собираются того… Увести ближе к столице. Там у нашего главного зять живёт. Так, говорят, он в своём табуне души не чает. Они для него дороже нас, людей, – выпалил он, а после осёкся, пугливо заозиравшись.
Люций потрепал паренька по макушке. Светлые пальцы особенно выделялись на тёмных волосах. А ребёнок вздрогнул, нахохлился, как испуганный птенец.
– Держи. – Вместо золотой монеты Моран протянул ему один серебряный, что было гораздо меньше первоначально обещанной награды. Но вместе с монетой в руке мальчика оказалась печать – сложная, дарующая защиту и укрывающая от тварей лучше любой веточки лаванды. Она сияла, наполненная силой. Такая продержится неделю, не меньше, и стоила она гораздо больше золотой монеты. Особенно в нынешнее тёмное время. Ведь подобные печати отнимали у даэвов много сил. – Спрячь, носи при себе и никому не показывай, – покровительственно произнёс теневой.
Глаза ребёнка широко распахнулись, напоминая блюдца, и он ошалело кивнул, держа листок бумаги с такой осторожностью, будто тот мог его обжечь.
– Беги, – проронил Люций. И мальчик, словно только этого и ждал, с готовностью припустил прочь, уносясь за наши спины и пряча дары в карманах одежды.
Обернувшись, я увидела, как он ещё несколько раз неверяще оглядывался на нас, а после немного охрипшим голосом вновь стал кричать, разнося местным жителям новость:
– Странствующий служитель храма созывает всех на молитву! Приходите на площадь! Странствующий служитель храма…
Несмотря на наступившую ночь, двери ближайших домов открывались. Его слова точно выгоняли людей на улицу.
– Было опасно давать ему золотой, – как бы между прочим пояснил Люций. – Слишком большая сумма, могли отобрать.
– Верно, –
