окно, где на огромной площадке, построенной для скейтеров и любителей экстремального спорта, резвилась беззаботная молодежь.
– Они словно нарочно обустроили эту площадку напротив моих окон. Целый день смотрю, как эти подростки прыгают и падают, падают и прыгают. И все жду, что кого-нибудь из них либо «Скорая» увезет, либо ко мне в кабинет притащат.
– И как, увозили? – спросила я.
– Увозили! – с вызовом ответил Леонид Леонидович. – И не раз. Знаешь, я месяцами упрашивал начальство дать мне кабинет с видом на мостик. Там только пенсионеры да влюбленные гуляют… Не дали. А я теперь и не попрошу.
– Почему? – удивилась я. Очевидно, мой травматолог к чему-то вел, правда, очень окольными путями.
– Моя пациентка оттуда сбросилась, – сказал он наконец, вернувшись к столу. Из нагрудного кармана Леонид Леонидович извлек тонкий платочек и аккуратно протер им стекла очков. Потом посмотрел на свет. – Даже не пациентка, а близкий человек. Теперь куда ни кинь, всюду клин: других видов из окна у клиники нет.
– Дядь Лень, – вздохнула я, – говорите, в чем дело.
– Твоя работа очень опасная?
– Не больше, чем любая другая.
– Вот, не обманывай старого деда! Не обманывай. Гоняться за преступниками – придумала же занятие… И ремонтирую я тебя с завидной регулярностью. Так что… – Он пригрозил мне пальцем. – Не надо тут… убеждать меня, что это безопасно.
– Окей, не буду. – Я подняла руки, словно «сдаваясь». – Только скажите, в чем дело. Я же вижу, вы о чем-то хотите меня попросить, только все никак не решитесь. Давайте я сэкономлю время. Вы хотите попросить меня об услуге. Но опасаетесь, что в результате оказания этой услуги я каким-либо образом пострадаю. И не хотите быть причиной. Так?
Леонид Леонидович устало поднял на меня глаза. Он помолчал, потом кивнул.
– Так просите. Я большая девочка и могу за себя постоять. От того, что вы меня о чем-то не попросите, ничего не изменится – я продолжу заниматься своим делом, а вы продолжите за меня беспокоиться.
Врач коротко усмехнулся, глядя в стол, заваленный бумагами:
– «Принять реальность – значит наполовину выздороветь». Не помню, кто сказал. – Он шумно выдохнул и наконец поднял голову. – Ладно. Есть у меня к тебе просьба. Надеюсь, я об этом не пожалею. Не в смысле, что ты не справишься, а в смысле, я надеюсь, что ты не пострадаешь из-за этой просьбы.
– Говорите же, – улыбнулась я. Леонид Леонидович напоминал дедушку, который переживал, что внучку обесчестят на сельских танцах.
– В общем, я знаю человека, который нуждается в твоих услугах. Это девушка, сестра той самой пациентки, которая спрыгнула с моста.
– И чего она хочет?
– Саша очень переживает смерть сестры. Ей кажется, что Полину убили и что никто не хочет расследовать ее смерть.
– Эти сестры – ваши родственники? – спросила я.
– Дети друзей. Родители эмигрировали в Европу,
