полусгнивший штакетник, то после сноса его осталась лишь живая изгородь. И все! Но разве это правильно? Какую функцию может выполнять чахлый, хоть и колючий кустарник? Были бы у бабки куры, они стопроцентно лазили бы сквозь него.
Кур у бабки не было. Зато точно водились деньги. Иначе откуда у нее средства на регулярные обновления? Интересно – откуда деньги?
Сейчас она стояла на своем новом крыльце. И смотрела на него в упор, насколько он мог рассмотреть с пятидесяти метров. Приблизительно такое расстояние было между их домами.
Ему ничего не оставалось делать, как проявить вежливость и поздороваться.
– Здравствуйте, Мария Марковна! – громко крикнул он, широко улыбаясь в сторону ее крыльца.
Она подумала, потом медленно кивнула. И, осторожно спустившись по трем ступеням своего нового крыльца, пошла в его сторону. Он насторожился. Такого прежде не случалось.
Интересно, ее остановит редкий колючий кустарник? Или она станет продираться сквозь него? Представив ее серое платье в пол, разорванное в клочья, и старую плоть, белеющую сквозь прорехи, он передернулся. Видеть подобное ему категорически не хотелось: ни старуху в разорванном платье, ни ее дряблую кожу.
Подумав, он двинулся ей навстречу. Дошел до кустов первым и принялся ждать, когда она доковыляет. Старуха не спотыкалась на своем неаккуратном газоне – нет. Она просто шла очень медленно. То ли сил у нее не было на те метры до сигнальной линии из живой изгороди. То ли по пути она о чем-то напряженно размышляла.
Дошла наконец. Остановилась в полутора метрах от него. И снова уставилась.
Он не отвел взгляда и тоже, в свою очередь, начал ее рассматривать.
Старуха была высокой, почти как он, то есть под метр восемьдесят. До его роста она не дотянула каких-то пяти сантиметров. Худая, но показалась ему жилистой. Рукава ее серого платья доходили ей до верхних фаланг пальцев. Но он сумел рассмотреть в ее правой руке резиновый эспандер, который она без конца сжимала и разжимала.
Ничего себе!
Ее ступней не было видно за длинным подолом, но он не удивился бы, окажись на ней «борцовки».
Лицо ее напоминало маску из сильно смятого выбеленного пергамента с тонкой прорезью под рот и двумя высверленными дырками под глаза – темные, смотрят остро. Ресницы бесцветные, брови густые и белесые. Волосы…
Волосы были шикарными, да. Густые, кудрявые, длинные. Даже сейчас, полностью поседев, они могли понравиться. Особенно в той прическе, которую она сделала сегодня. Как-то небрежно заколола, выпустив пряди. И ей это шло, как ни странно, и при ее возрасте даже делало привлекательной старушкой.
Но ровно до тех пор, пока она не размыкала рта.
– Здравствуйте, Мария Марковна, – повторил он, думая, что она не услышала его, потому и притащилась к их колючему забору.
– Я вас услышала с первого раза, – полетели в него слова из тонкой прорези для рта. – Я не глухая. Здравствуйте, Михаил.
Чего тогда притащилась к изгороди, интересно? Стояла бы себе на крыльце.
– Я к вам с претензией, Михаил.
А, ну конечно! А как иначе? Ради чего-то же прошла эти метры, хотя, возможно, они дались ей нелегко.
– Я весь внимание.
Он склонил голову, старомодно кланяясь. Но ровно настолько, чтобы быть почтительным, но не почувствовать себя униженным.
– Когда вы собираетесь поставить здесь забор?
Ее острый взгляд пробежался по чахлым кустам.
– Я?! – возмущенно удивился он.
– Вы.
– С какой стати? – не снижая голосовых оборотов, поинтересовался он.
– То есть я так понимаю, вас устраивает, что между нашими участками нет забора?
Прорезь для рта вдруг обозначилась губами. Они были почти бесцветными, но они имелись! Как он не сумел их рассмотреть за долгих два года соседства? Может, потому, что старуха впервые при нем так презрительно усмехалась?
– Нет, меня не очень это устраивает, конечно. Но у меня нет возможности сейчас выдергивать средства из бюджета для строительства еще и забора. К тому же, Мария Марковна… – Михаил склонил голову к левому плечу и приветливо улыбнулся. – Зачем нам с вами баррикады? Вы не заходите на мою территорию. Я не заступаю на вашу. У нас нет животных, которые могли бы беспрепятственно нарушать наши территориальные границы. Повторюсь, нам с вами это ни к чему.
Он умолк, настороженно за ней наблюдая.
Она как-то странно вела себя. То ли размышляла, то ли усмехалась снова. Потешается, что ли, над ним?
– А если я заведу
