тушенку и с трясущимися руками просто проглотили ее.
«Что же это за жизнь такая, в которой и жить-то не хочется. Вести борьбу за выживание, я бы сказала. Все время проверяя на себе выносливость, что еще судьба мне уготовила?», – размышляла я про себя, как мои мысли вдруг прервал Захар.
– А я не был женат, как-то не сложилось, к своим почти тридцати шести годам. Не завел семьи. Чтобы маму с сестренками не разлучили, в ссылку не отправили, добровольцем на военную службу пошел, отец погиб на Каспии, один я за старшего остался. – Захар еще немного смял скрученную папиросу из свеженабитого табака и продолжил: – Отец в заговоре состоял, у него свой взгляд был на новую власть. Я, если честно, тоже не все идеи разделяю нашего правительства, но об этом лучше молчать, наверное. После ранения снят был, более я не служивый вроде как, получается, с одним глазом. Но это не про меня. В Гродно направлялся, это от Бреста недалеко. Родня у меня там, вот поэтому здешние места немного знаю, как лес тут растет. Добравшись до места, работу бы нашел, руки, ноги все на месте, справился бы с любым делом. А теперь вот я здесь.
Захар привстал, затянулся посильнее, казалось, окурок уже пальцы ему обжигает, но я видела его лицо и понимала, наслаждается. После того как потушил и запрятал и без того невидимый окурок, Захар сел со мной рядом, обнял за плечо. И мне стало так спокойно и тепло, так не было с тех пор, как меня разлучили с сыном.
– Пора, – тихо произнес Захар, – наши там заждались, наверное, и голодные.
Нас, конечно, ждали, больше всех радовалась Катерина.
– Как же я рада, что вы вернулись, ну же, не томи душу, Захар, говори, – она огромными глазами выпрашивающе смотрела на нас, то и дело поправляя свои кудри за ухо. – Маша, что там? Мы можем уйти из леса?
– Боюсь, что пока не получится, – с осторожностью и короткими паузами проговорил Захар, – плохо дело, да, ну все по порядку, только давайте продукты распределим да поужинаем вместе, я все расскажу.
Лампа медленно догорала, я смотрела на огонек и думала, на сколько нам еще хватит керосина, а потом зачем-то стала вспоминать количество свечей из наших запасов.
– Значит, вот какие дела… Что дальше будем делать, Захар? Не век же нам здесь толпой в одной землянке тесниться, – с легкой раздражительностью, а возможно, волнением спрашивал Андрей.
Беседа была ни о чем. Народ задавал вопросы, ответов на которые никто дать не мог. Оставалось только ждать, но чего именно, непонятно было.
– Рано или поздно эти немцы обнаружат пропажу из погребка. Начнут искать, выяснять. Возможно, будут организованы поиски, до болот дойти смогут, а дальше побоятся шагу сделать. Здесь, в лесу, это наше единственное убежище. Век здесь не просидим мы, конечно, тем более без еды, а зимовать так вообще представления не имею как.
– Зимовать? Да что вы такое, товарищи, говорите! Ребят, – обратилась молодая студентка к своим друзьям, – чего вы молчите, лично я не собираюсь тут оставаться.
– Паника нам сейчас совершенно ни к чему, –
