в его плоть… которая меня даже не возбуждала, простите за подробности. А потом привыкла. Я – да, мое тело – нет. Два года панических атак, а сейчас еще и раздутые лимфоузлы на шее, как у пеликана. Я чувствовала себя на пороге смерти, после менопаузы, с потухшими глазами и желанием, чтобы все это закончилось. Даже веревкой на люстре – только бы закончилось.
К сожалению, типичная история женщины, чья самооценка пробивает очередное дно и не тормозит, даже когда думаешь, что хуже сделать невозможно…
Противно? Ничего, будут персонажи поприятнее, чем я и… Хм, оставлю этого человека даже без имени. Пусть он, непривязанный к этому повествованию, пишет свою жизнь счастливой и наполненной, а тут побудет неодушевленным предметом для моего неутешительного анамнеза.
Но сейчас вернемся в школу рока, где я, собственно, и ушла в транс самобичевания. Разбудил меня крик Родиона Семеныча:
– О, китаец сейчас придет!
Дверь распахнулась, и в комнату вбежал длинноволосый парень с гитарой в чехле. Не сказать, что он напомнил мне китайца, но некая азиатская утонченность явно прослеживалась.
– О, – заметив меня, удивился вошедший. – Теперь буду меньше материться… Давид! – он протянул мне руку.
– Варвара, – бегло выпалила я, пытаясь сымитировать непринужденность.
Во мне сразу родился какой-то неподвластный разуму интерес к этому человеку. Несмотря на показушную легкость, его образ был пропитан щемящим трагизмом. Так, когда ты видишь в фильме чертовски привлекательного персонажа, но заранее понимаешь, что он появился, например, с целью погибнуть ближе к концу… Заставить фанатов вытягивать рейтинг киноленты своими артами и, что там, стеклянными стишками какими-нибудь. Есть такой тип людей. Они безнадежно прекрасны в своей драме, словно мраморные ангелы на могилах. И есть такой тип… Женщин. Которые хлюпают писями, стоит заметить на горизонте Эдварда Каллена местного розлива. Вау, кажется, он выебет не только меня, но и мою психику… Заверните, пожалуйста.
Опять увлеклась.
С приходом Давида зазвучала совсем другая музыка. Все тот же метал, но филигранно выверенный мелодичный и даже… тонкий? О, как любопытно было ловить забавные гримаски, когда он косячил. Нет, Давид отлично владел гитарой. Я бы даже сказала… овладевал. Это взаимодействие выглядело слишком сексуально. Но любая мелкая помарка отражалась злой маской на его красивом, чего скрывать, лице. Такая строгость к себе – почти проклятье, я знаю, о чем говорю. Но, буду откровенна, это только подогрело мой и без того пылающий интерес.
Спустя какое-то время все вышли на улицу покурить. Я покорным хвостиком поплелась за Родионом, потому что он по-отечески окружил меня заботой и дал понять: давай под крыло, тут безопасно. Но после небольшой беседы о складных ножах и вокале Вилле Вало, я вернулась в помещение, где, как оказалось, продолжал заниматься Давид – такой
