не прилетит, так что помощи ждать неоткуда». – И тревога Тео начала возрастать, хотя внешне он старался излучать спокойствие. И от этого, как говорил классик, ему было «и страшно, и весело». На улице уже темнело, и хоть в пещере уютно потрескивал небольшой костер, который можно было бы воспринимать как домашний камин, все же темная ночь в дикой пещере оказывала на Тео видимое и ощутимое воздействие. Ему было больше страшно, чем весело.
– Вы знаете, меня не оставляет один вопрос, – не выдержал он и решил спросить об этом Пифагора. – Как вы не боитесь тут жить один, спать один? Вы же столько всего знаете и наверняка понимаете всю опасность лучше других!
– И чего же, по-твоему, я должен бояться? – улыбаясь спросил Пифагор в ответ.
– Да как чего? Ну, к примеру, диких зверей, змей, пауков! Да мало ли кто или что может решить, что вы очень напоминаете ему его обед или вкусный ужин?
– Тео, ты слышал легенду о Гаутаме Будде и гигантской кобре? – Пифагор вопросительно посмотрел на Тео.
– Что именно я должен был о них слышать? Я же не буддист, поэтому мои познания в этом весьма скромные.
– Однажды Гаутама Будда сел медитировать с учениками, и в это время пошел сильный дождь. Будда не пошевелился и продолжал безмолвно медитировать. И вдруг из-за кустов появилась огромная кобра. Ученики сидели в ужасе и не могли вымолвить ни слова. Они боялись даже подумать, что сейчас может произойти, ведь их учитель был в состоянии медитации, его сознание было отключено, и он ничем не мог себе помочь. Между тем, кобра подползла сзади к медитирующему Будде, поднялась над ним, раскрыла свой огромный капюшон и прикрыла его от дождя. А когда дождь закончился, кобра сложила капюшон и уползла прочь. Будда при этом продолжал сидеть в медитации, так же безмолвно и неподвижно.
– Ну мы же с вами понимаем, что это все мифы и легенды. Я даже не уверен, что сам Будда был реальным человеком, а не вымышленным.
– Ну, тогда и я тоже – миф. Не может же живой человек общаться с мифом, верно? А Гаутама Будда – мой сердечный друг, знакомство с которым я очень ценю, – снова улыбаясь прокомментировал Пифагор. – Однако вернемся к первоначальной теме.
У большинства людей и твоего, и моего времени весьма ложные представления о животных. И это несмотря на то, что ученые твоей эпохи очень сильно продвинулись в изучении психологии животных. Но, к сожалению, любые открытия ученых не оказывают никакого влияния на отношение людей к животным.
Ученые твоей эпохи выяснили, что, например, у дельфинов и китов есть все, что мы называем полноценным общением, – имена, родственники, семьи, даже внутрисемейные конфликты. После открытия всего этого одна из групп ученых, которая занималась этим исследованием, добивалась от ООН признания дельфинов и китов полноценными разумными существами и распространения на них прав человека, чтобы их права были защищены уставом
