Но я не заинтересован в серьезных отношениях, а воспользоваться милашкой… даже Джерад не поступил бы так гнусно: его фанатки стервы и знают, на что идут. Как Эйприл. – Вообще-то, мне всего двадцать четыре! Старый извращенец – это ты! – крикнул я.
– Два года разницы! Зато я мудрее. – Он помахал МОЕЙ бутылкой и ушел в гримерку.
Придурок. Не перестаю удивляться, как мы сдружились. Мы разные, начиная с роста (он выше, но у´же в плечах) и заканчивая жизненной позицией. Но кому-то романтики нравятся, кому-то циники. Группа выигрывает от такого тандема.
Я запомнил Ари в тот вечер не только из-за противоречивой внешности – сексуальность и невинность. Пару раз оглядывая зал во время концерта, я смотрел в ее сторону: Ари не визжала, не прыгала. Она стояла, растерянная, и смотрела на меня, а ее щеки блестели от слез. Хорошенькая, неиспорченная…
Посреди выступления Аристель рванула в сторону выхода, будто ошпаренная моим взглядом, моими мыслями о ней.
Выжатый как лимон, я поспешил на автограф-сессию. Там я сидел и мило улыбался, пытаясь не показывать, как взрывается голова от звонких голосов. Не то чтобы я не любил своих фанатов, напротив – обожал, но под конец дня хотелось покоя. Я машинально расписывался на CD-дисках, плакатах, клочках бумаги, руках и… груди? Господи.
– Стив, ждем в машине, – сказал Джерад и скрылся в дверях.
Я устало кивнул. Они всегда справляются раньше, ведь к фронтмену самая большая очередь. Раньше ребята ревновали, но сейчас рады: если надо, легко найдут, с кем провести время, но девчонок не будет много. Меня, боюсь, когда-нибудь разорвут на сувениры.
– Ты задница, Джерад, – пробормотал я и вновь натянул улыбку.
Обычно фанатки называли свое имя, а я писал его рядом с автографом, но тут мне всего лишь протянули тетрадь.
– Для кого? – спросил я, поправив очки.
В ответ тишина. Господи! Ступор – это мило, но я устал, как отцовская лошадь после трудного дня на ферме.
Я поднял глаза и увидел… Ари, конечно же. Но тогда я не знал ее имени и начал ответно рассматривать милашку, позволяя привыкнуть ко мне. Нос слегка курносый, губы почти без изгиба, родинка у края рта. Ей правда не больше пятнадцати?
Губы Ари дрогнули в улыбке. Нет, она не ребенок. Женственность девушки, почти женщины. А карие глаза красные от слез, просят о чем-то. Как правило, на меня смотрят иначе, словно я желанный приз. Она же смотрела с робостью олененка Бэмби.
– Для кого? – повторил я, потому что за спиной Ари недовольно загудели другие поклонницы.
Эта девчонка не станет мне подходящей парой. Она кажется неопасной, греет, как солнечный свет, но огонь, что дремлет внутри, когда-нибудь разгорится, и я рискую сгореть в пламени.
Тогда я испугался внезапного интереса. Почувствовал банальную мужскую уязвимость.
– Так что писать? – резче, чем следовало, спросил я.
– Ари. Меня
