на себя, в этом и наказание, нести его в своей жизни – это удел, избранный человеком самостоятельно. Не знаю, чувствуешь ли ты тоже самое, Авелон, но я чувствую и понимаю крайне чётко. Суд надо мной – последнее, что меня заботит, если я смогу вернуться на избранный мною путь, то суд совершенно ничего не значит.
Авелон слушал Незурима, не меняясь в лице, не перебивая, не возражая.
– Ты же представляешь возможные исходы этого дела? Хотя, конечно же представляешь, очевиднее некуда. Может всё, что ты рассказал – правда, но суд будет опираться на конкретные обстоятельства, а по ним есть капитан отряда, который признался в том, что перебил соратников и одержимых, это то, что будет установлено точно. А приход к тебе божественных сил, появление Асмодея и прочего никак не доказано. Но если всё это – правда и сам Бог помог тебе в той битве, то значит на то была Его воля и это более не зависит от меня. Я предоставлю тебя твоей судьбе, Незурим.
– За всё время нахождения здесь я никогда не встречал человека, чья спесь превзошла бы твою. Много лет назад, ещё до того, как я стал грехоборцем, выгнал бы тебя, не раздумывая. Ты никогда мне не нравился и я с самого начала видел и ощущал внутри тебя средоточие тщеславия. Иронично, что капитан Ордена грехоборцев гордыни чуть ли не само её воплощение. Но кое что меня озадачивает. За всю свою жизнь ты, тем не менее, так и не стал одержимым, хотя по очевидным причинам давно должен был. Любое моё решение по твоему изгнанию означало бы, что я ничем не лучше тебя. Я не должен изгонять невиновных лишь за то, что они мне не нравятся, потому что я грехоборец и стою гораздо выше их духовно и по мирскому титулу. Тогда я как раз подчинился бы гордыне. Лишь потому я стою выше, что не поступаю так. Ты же меняешь свою сущность её под белым сиянием, Незурим. Это опрометчивое решение. Но не мне тебя судить.
– Я не меняю Авелон. Ты менялся под её светом, а я был рождён с огромным солнцем в груди. Я и есть тот, под чьим светом вы все ходите и тот, с кем вы пытаетесь бороться. И даже пришёл сюда, чтобы увидеть, сможете ли вы, смогу ли я. Но вы не нашли способа одолеть её. Ты грехоборец. Ты прекрасно понимаешь, что вы уже давно проиграли. Ваша борьба ничего не стоила и не стоит. Церковь и ваши Ордена – вся эта затея была обречена на провал с самого начала. Всё возвращается на круги своя. Вот настоящая причина, почему ты никогда не пытался меня ни остановить, ни избавиться. Лучше всех понимал безысходность положения, однажды повстречавшись с этим. Но разве твои слова смогли бы кого-то вразумить? Имплосеонат, паладины – всё, что называют Церковью, всё сотворяемое вами и выстраиваемый вами порядок. Всё, что сейчас происходит сделали вы, а злом ты конечно же называешь меня, рассказывая о том, как увидел его во мне с момента, когда я сюда пришёл. С того самого момента, когда я здесь появился, ещё не успев ничего сделать. Много ли ещё где ты его увидел?
Авелон не подал ни малейшего признака, что усомнился в своих словах.
– И
