цепи.
– Кто хороший мальчик? – Он почесал Скаута за ушами. Пес упал на спину, побежденно задрав лапы в воздух.
У двери на кухню Рич замер, положив ладонь на дверную ручку, внимательно посмотрел на Коллин через стекло. Уши у нее все еще были красными. Рич чувствовал, что виноват в этом: очередная боль, которую он ей причинил. Когда врачи унесли их малышку прочь и велели Коллин немного отдохнуть, Рич, больной и онемевший, бездумно принялся шататься по больничным коридорам, пока не остановился у витрины сувенирного магазинчика, где взгляд его упал на серьги.
– Видимо, надо проколоть уши, – решила Коллин, когда открыла коробочку из серого бархата.
Рич много раз видел, как она носила украшения на ушах, но ему никогда не приходило в голову проверить застежку. Сережки ведь все одинаковые.
Теперь он стоял и смотрел, как она наливает в сковородку тесто. Семьсот двадцать акров. Не говори ей. Не сейчас. Подожди. Выбери правильное время. Рич глубоко вздохнул, повернул ручку и толкнул дверь:
– Пахнет замечательно.
Коллин утерла щеки тыльной стороной ладони, оборвав свою песенку на полуслове. Глаза у нее были красные.
Издалека Коллин показалось, что толпа, собравшаяся у поворота на лесопилку и перегородившая дорогу к общественному центру, что-то празднует. Рич похлопал по карману своей рубашки с жемчужными застежками – рубашки, которую Коллин гладила перед каждым рыбным пиршеством, – убедился в том, что его зубочистки на месте. Снаружи лил дождь, но окно пикапа оставалось приоткрытым, чтобы впустить в машину свежий воздух. Сквозь щель величиной в полдюйма доносился рокот голосов.
– Это что? – спросил с заднего сиденья Карпик.
Рич сбросил скорость. Щелкал сигнал поворотника, дворники машины двигались туда-сюда, размазывая по лобовому стеклу дождевые капли. Впереди стояли, взявшись за руки, четверо протестующих: бородатый мужчина в хипповской бандане, женщина в старой армейской куртке. Коллин покраснела, когда поймала себя на том, что разглядывает толпу в поисках Дэниела. Каждый раз, когда она вспоминала про свою малышку, она заставляла себя переключаться на мысли о нем.
С этого расстояния легко можно было разглядеть плакаты. Вот один, с нарисованной планетой Земля и подписью: ЛЮБИ СВОЮ МАТЬ. Следующий, с деревьями: ЛЕГКИЕ НАШЕЙ ПЛАНЕТЫ. Одинокая секвойя: Я РОСЛА ЗДЕСЬ ЕЩЕ ДО КОЛУМБА.
– Хватит приносить в жертву невинных! – скандировала толпа. – Спасем Проклятую рощу!
Коллин прищелкнула языком.
– Когда они уже успокоятся?
– А что они делают? – снова спросил Карпик.
– Ничего, – хором ответили Коллин и Рич.
Карпик вертелся, когда она надевала на него парадную желтую рубашку, затем принялся ныть, что манжеты ему жмут. Сейчас он с интересом подался вперед, натягивая ремень безопасности. Сзади остановился пикап. Раздался рев клаксона. Рич покосился в зеркало заднего вида.
– Нельзя вставать между Доном и бесплатным обедом, –
