style="font-size:15px;"> Гор.
После того, как идущая позади дикарка несколько раз пыталась сойти с намеченного пути и сбежать, я занял место позади нее. Я гипнотизировал затылок непокорной девчонки, и даже лошадь под ней меня раздражала. Мы шли почти сутки, и приближался закат. Времени на передышку не было, нам нужно было вернуться к вечерней заре, и срок уже истек.
Внезапно Алоли рухнула без сознания, зарываясь головой в песок словно страус. Пришлось разбить лагерь и дать девушке отдохнуть, хотя Туман настаивал присыпать ее сверху и отправиться дальше. Но услышав возможную сумму, которую мы могли выручить за потеряшку без памяти, он быстро отказался от этой идеи.
Не знаю зачем, но я сторожил ее палатку, разбитую поодаль лагеря, словно верный прирученный пес. Эта девушка воздействовала на меня так, как никто прежде, и мне это очень не нравилось.
Вот такая жизнь создана для меня… Я наблюдал за тишиной и безмятежностью бескрайних песков вокруг пока не услышал возню позади. Я ворвался внутрь и увидел пытающуюся сделать подкоп неугомонную.
– Что в мое стойло приперся, сейчас как лягну – развыступалась бесстрашная кобылка, заставляя меня усмехнуться.
Скидываю плащ, красный капюшон и сажусь рядом с закипающей лавой, отвечая ей невпопад, любуясь ее сейчас открытым лицом, прекраснее которого я не встречал никогда, и понимаю, как же я пропал, и что должен как можно скорее избавиться от нее.
– У тебя очень красивые глаза, – прикасаюсь к почти бронзовой скуле, смотрю в переливающийся хитростью и нелепым распутством изумрудный взгляд. Меня просто непреодолимо тянет приблизиться к этой девушке, которая, я уверен, испытывает то же самое, что и я.
Неожиданно Алоли стягивает с себя тунику и остается лишь в брюках. Я больше не могу бороться с этим искушением и смотрю на идеальное загорелое гладкое тело, впалый живот, вздернутую грудь. Злюсь на нее, ненавижу свою слабость. Хочу вернуться назад и никогда ее не встречать.
– Да как ты можешь так вести себя, дрянная девчонка?! Это запрещено… это же немыслимо – пытаюсь думать о чем-то постороннем, но перед глазами лишь ее самодовольная ухмылка и дерзкий взгляд.
– Я не помню, кто я такая и откуда, ваше величество. И с чего я должна следовать неизвестным мне правилам? Вот ты, например, стал бы говорить младенцу, что он слишком громко плачет?
Она что-то еще трындычит, но я не слушаю, я вижу лишь ее мягкие алые губы и неконтролируемо приближаюсь к ним. Роняю болтающую без умолку пташку на мягкую верблюжью шкуру, пахнущую молоком и шерстью, и вместе с этим запахом вдыхаю аромат ее атласной кожи.
– Поцелуй меня, Гор… – сладко шепчет чаровница, – я же чувствую, как сильно ты хочешь этого.
– Нельзя, – мой голос предательски срывается, а Алоли гневно шипит.
– Печешься товар не попортить? Такую ведь уже не купят, ваше святейшество.
