согревали, подобно солнечным нитям, не удерживали, а поддерживали, не связывали, но вели к тому, кто тянулся к ней так же, как и она тянулась к нему. Зазвенели бубенцы, Мико развернулась, и ленты послушно ослабли, подчиняясь её воле, а сама Мико оказалась лицом к лицу с Райдэном, который, затаив дыхание, смотрел на неё во все глаза. Она подняла ладонь, Райдэн прикоснулся к ней кончиками пальцев, и Мико будто ударило молнией, в груди стало горячо и тесно, тело наполнилось тяжестью, и Мико тихонько застонала, чувствуя, как душа стремится покинуть тело. Она выдохнула, позволяя искорке выбраться наружу. Пальцы Райдэна сжали её ладонь, и голубая, до боли яркая искра сорвалась с его губ.
Мико ожидала, что они примутся кружиться, как души Такаи и Кёко, но искры притянулись друг к другу так стремительно, будто не существовало для них другого пути. А потом Мико почувствовала Райдэна.
Он был соткан из любви, страсти и всепоглощающей нежности. Дышал ими, отдавая Мико всё до последней капли из бесконечного моря, которое хранил в себе. По пятам за ними следовала печаль, старая, тягучая и болезненная, но на время притихшая, уступившая место жаркому, яркому, подобно солнцу, счастью. Мико наконец поняла, что значит любовь ёкая, и человеческая душа её вспыхнула, отвечая той маленькой любовью, которую могла вместить в себя.
Искорки неохотно отделились друг от друга и вернулись на свои места, жаром поселившись в груди. Ноги подкосились, и Мико осела на пол, дрожа всем телом. Кагура-сузу со звоном упал и откатился в сторону. Райдэн, поддерживающий Мико под руки, опустился рядом. Он тоже тяжело и часто дышал.
Мико чувствовала его ладони на своих предплечьях, но ей казалось, что держит он по меньшей мере её сердце, а она сжимала в ладонях сердце Райдэна – большое, горячее, живое. Райдэн, его взгляд, его касания, его дыхание – всё ощущалось иначе, будто часть его стала Мико, а часть Мико стала его частью. Они не стали одним целым, нет, но между их сердцами словно натянулась невидимая золотая нить, такая же живая и тёплая. Это сводило с ума и восхищало одновременно.
Когда Мико подняла на Райдэна взгляд, всё её тело тут же заныло от необходимости оказаться к нему так близко, как только возможно, чтобы души их снова слились, сплавились и больше никогда не разъединялись.
– Это пройдёт, – тихо сказал Райдэн, угадывая её чувства. – Я до безумия хочу того же, но это пройдёт, не бойся.
– Я не боюсь, – соврала Мико, и Райдэн рассмеялся. – Ладно, я боюсь, но… мне очень хорошо… Я… мне нравится чувствовать тебя. Ты… всё это время ты меня так чувствовал?
– Не так ярко. Это были отголоски, едва уловимый шёпот, теперь… теперь я будто чувствую тебя всем телом и очень, очень громко…
Мико положила ладони ему на грудь, как много раз делала до этого, но теперь в ответ она чувствовала не только тепло его кожи, но и то, что скрывалось под ней. Любовь, восхищение, страсть, желание… Он думал о том, каково целовать её, хотел коснуться её обнаженной кожи, представлял, как развязывает пояс на её хакама, и стыдливо гнал эти мысли прочь, боясь испугать
