Уселась чинно, поворачиваясь в сторону плакальщицы. И гости будто не замечали ничего дурного. Только плакальщица и заметила. Не проронила. Однако причитания свои попридержала.
Вера Ивановна воодушевилась вниманием.
– Представьте, то же повторилось и на сороковой день. Но тогда за столом оказался новый управляющий музеем. Разглядел, что суконные пелерины вздымаются в такт «вдох-выдох». Такой случай управляющий упустить не мог. Он сделал знак музейным, тогда в штате значились исключительно мужчины. Крылатку приказано изловить. Только «виновница» переполоха, согнувшись в три погибели, сложивши рукава на спине, прошествовала анфиладой музейных комнат на воздух, не желая идти в артефакты. И ведь словили бы, но некто Елпидифоров – самый юный кунстхисторикер – поразился той важности, с какой прошествовала крылатка, растерялся и дело поимки загубил. Новый управляющий пылал гневом.
Внимание семёрки прочно перешло от экспоната под колпаком к хорошенькому экскурсоводу Вере Ивановне, да и сама она, вдохновившись, рассказывала историю, впервые с наслаждением повторяя редкую фамилию – Елпидифоров. Третьего дня она познакомилась с молодым человеком… и где бы вы думали? Нет, не в соц. сетях, не на фитнесе, не на курсах английского, не в zoom-конференции, где знакомятся теперь нормальные люди. О ужас! Они познакомились на улице. Верочка рассматривала дом-хамелеон с фасадом, выкрашенным в лилово-чернильный оттенок и меняющим окрас в зависимости от освещения, с кованым гребнем и волютами на башне-фонарике. И спиной натолкнулась на спину такого же любопытствующего, разглядывающего модильоны на том же доме почётного гражданина Коробкова. Молодой человек, с волосами как у перезревшего одуванчика, трижды извинившийся, только усугубил ситуацию, в извинениях отдавив Верочке ногу. Знакомство продолжилось прогулкой по набережной и грустной, непозволительно откровенной для исповеди первому встречному историей о грозящем музею закрытии вследствие отсутствия посетителей и интереса к экспозиции. «Одуванчик» говорил без остановки, а Вера Ивановна косилась на правильный профиль и говорила себе: «Хм… хм… Елпиди… Елпидифоров – приносящий надежду».
Задумавшись и едва не упустив внимание невероятно обширной для здешних мест популяции экскурсантов, Вера Ивановна вовремя спохватилась и продолжила:
– К истечению полугода стеклянный колпак держали наготове. И да! Мрачная крылатка не заставила себя ждать. Музейное застолье проходило не столь пышно, среди своих, ещё помнивших хозяина крылатки – старого работника музея, отдавшего службе сорок лет, и состояло сугубо из проверенных заговорщиков. Когда согбенная крылатка, ничуть не важничая, слегка подёргивая в сторону, по ходу, правым рукавом, прошествовала мимо заждавшихся и водрузилась в торце стола, тут же из-за портьер к ней бросились двое и ухватили за хилые плечи. Крылатка под чужими руками сникла, обмякла и безропотно сдалась уготованной участи. С тех пор вольные похождения
