это хорошо, потому что, если я набираю лишнее, вместе с одеждой это должно составлять не менее девятисот граммов и кратно цикличности… Меня совсем не волнует лишний вес, если он кратен цикличности. Есть вещи куда хуже, чем второй подбородок или складки на талии. Третий, конечно, третий… Второй подбородок – это не к добру.
От двери до лифта восемнадцать шагов, после шестого шага я подниму глаза на ресепшен и услышу привычное «доброе утро», а потом остановлюсь, невзирая на голоса, улыбнусь, пожелаю доброго утра в ответ этому пареньку.
Пять шагов. Шесть… Два по три… Сейчас я услышу… И отвечу… Но… Почему-то я не слышу привычных слов. Я… Я не понимаю, почему не слышу фальшивого приветствия этого паренька. Паренька нет на месте. За стойкой ресепшен стоит женщина.
Женщине на вид около сорока… Скорее, точно – сорок два. Пышная прическа и пышная грудь, некрасивая родинка на левой щеке и неухоженные скудные брови. Господи, сейчас этих бровистов как псов нерезаных, неужели так сложно сделать себе приличные брови? Скуднобровая женщина – лицо ресепшен в одном из самых дорогих бизнес-центров города… Что за чертовски несуразное утро… Какой-то во всем это подвох. Пока не понимаю какой.
Пальцы такие полные, похожие на колбаски, наверное, она ест слишком много жирной пищи и пьет газировку, а может… Да, я не ошиблась, кофе с молоком. Все женщины, которые злоупотребляют кофе с молоком, имеют некрасивые отеки на скулах и под глазами. У них одутловатое лицо, у них всех одутловатое лицо и отекшие пальцы…
Убийственный кофе стоит на блестящей столешнице возле кипы бумаг в жалком сером стаканчике, и на нем написано «Латте для Ланы». Всего двенадцать букв, кратно трем…
Интересно, Лана – это производное от Светлана? Не вижу обручального кольца на пальце, но на левой руке невзрачный браслет с безвкусным камушком, наверное, это подарок, очень ценный подарок. Лана хочет, чтобы все на него обращали внимание, он так сильно натянут на запястье, что кожа собралась занемевшими розовыми складками.
Глупая. Будто всем есть дело до ее дешевого браслета. Да всем наплевать! Стоп. Нельзя… Нельзя выходить из себя, иначе голоса меня поймают. Это все равно что бежать без света из душа до гардеробной обнаженной либо во время сна вытянуть ноги над кроватью…
Дети знают, что нельзя вытягивать ноги над кроватью в темной-претемной комнате… Иначе страх подловит, словно браконьер, на замысловатую сеть и накроет с головой безнадежным ощущением, что бежать некуда. Это самое страшное, что может быть, – ощущение, что некуда бежать.
Серая блузка на правом рукаве Ланы подвернута меньше, чем на левом. На правом рукаве два отворота, на левом три… Три складки на шее, три пятна на подбородке… Три пуговицы на горловине серого джемпера. Копается в бумагах и не смотрит вокруг. Детей у нее нет, потому что не обращает внимания на шум в холле.
Эта женщина копается в бумагах своими пухлыми пальчиками, как робот, и не слышит стука каблуков, ей плевать на людей… Она социопатка.
