Я, извините, про шляпу.
Певчина. Ах, шляпу! Не помню… Виктору когда-то подарила. Ему не понравилась.
Рублевский. Сейчас лучше носить что-нибудь меховое. На дворе-то натуральная зима. Вон даже Европу свели зимние судороги. Эти нефтесосы с БиПи загубили Атлантику. Животные мрут, Гольфстрим затерялся где-то на дне океана. Грядёт новый ледниковый период. Так, чего доброго, и нашему бизнесу придётся поменять профиль, а? К чёрту туфли! И да здравствуют валенки! Валенки на шпильках! А что?! Элегантно и не скользко! Итальяшки в валенках ни бум-бум. Заодно и компаньонов закопаем. Как вам моя идейка?..
Певчина (вздрогнула). Что… закопаем?..
Рублевский. Фигурально выражаясь, разумеется.
Певчина. Какой вы… говорливый, Матвей Ильич.
Рублевский. Танечка, влюблён в вас, как… пятнадцатилетний эфиоп, ей-богу! А сегодня вы особенно обворожительны.
Певчина. Не придумывайте. Я смотрелась в зеркало.
Рублевский. Это потому, несравненная, что зеркала в этом доме подёрнуты трауром. Я – ваше истинное зеркало, поверьте. Теперь о деле.
Певчина. Матвей Ильич, я сейчас… не расположена к деловым разговорам.
Рублевский. Понимаю. Но бизнес есть бизнес. (Поворачивается к портрету). Фирма обезглавлена…
Певчина. Дайте хотя бы неделю… в себя придти.
Рублевский. Неделя, конечно, не срок. Хотя…
Певчина. Пощадите!
Рублевский. …всё неожиданно может обернуться для вас нежелательным образом. Да, кстати, старина Карло приносит вам свои соболезнования. Сына прислал. И скорей всего, на разведку.
Певчина (неожиданно обрадовалась). Марчелло?
Рублевский. Ах, да, вы с ним знакомы… Полагаю, хитрит папаша. Хочет ознакомиться с делами фирмы из первых рук. Ничего, Марчелик мужик компанейский. Напою до потери соображения…
Певчина. Как на прошлогодней вечеринке?
Рублевский. Вы помните?
Певчина. Ну как же. Он пытался ухаживать за мной, а вы рьяно встали на защиту моего мужа.
Рублевский. А знаете, что между ними тогда было Не сочтите за сплетню. Он уговаривал Витюшу продать ему жену, то есть вас.
Певчина. Что значит, продать?! Вы в своём уме?
Рублевский. Да-да, так и было! И мне пришлось нейтрализовать «покупателя». Напоил беднягу до апокалипсического кружения в организме.
Певчина. Да уж…
Рублевский. А на следующий день он всё выпытывал у меня, не было ли в его поведении оскорбительных действий по отношению к вам. Я успокоил, сказал, действий не было, но направление мыслей вызвало кое у кого приступ жесточайшей ревности.
Певчина. Не сочиняйте, Матвей Ильич.
Рублевский. Понимаю, он лишь слегка задел Витюшино самолюбие. А взревновал-то я! Предупреждаю, будьте настороже с этим Аморэлли. Эти итальяшки прирождённые мафиози.
Певчина.
