жизни Себастьяна. Перечень грехов включал пьянство, непристойные танцы с дамами, разгром барного имущества. Захотелось узнать, как же Вилли осудил друга-разгильдяя, но вернувшиеся за своим имуществом гуляки отвлекли. Их наглость даже подняла Софи с места. Обшарив по сантиметру лавочку, озадаченные растяпы ушли ни с чем.
– Сиятельно. Будет вам двойным уроком: как глупо бездумно тратить деньги и как важно обходиться галантно с незнакомыми дамами. Пожалуй, и намекнула бы, где искать…
Вернулся Геза.
– Извините, что заставил долго ожидать. Гвидо не хотел меня отпускать, – линзы не могли скрыть ещё невысохшие слезы. – Вот и миновал час. Вы поедете к себе домой?
– Как бы не так! Размечтался, мистер Верный. Раз пригласил на чай, то держи слово.
Листьер на остановке накинул свой пуховик на дрожащие плечи Софьи. Девушка смущённо кивнула.
Ожидать трамвай долго не пришлось. От приюта направились к пожарной станции.
В салоне хромающий парень не забрал куртку. Присев рядом, юноша не стеснялся разглядывать лицо девушки. Останавливался взглядом на шраме, но вслух им не интересовался.
– Как вы решились спасти мальчика с «Безымянной леди»? – спросил, поставив корзинку себе на колени.
– Так у статуи есть название? «Безымянная леди». На мой вкус, «Мать городской природы» подошло бы лучше. И я предпочту сделать вид, будто не поняла вопрос. А ты по личной скромности побоишься его задать вновь. И все останутся счастливы.
Чувство падения вновь колыхнуло нутро. Кутаясь в куртку, девушка осознавала страх зевак, отступающих как можно дальше от места, куда ей следовало приземлиться.
Уютный трамвай уехал. Красно-серебристый перрон встретил напоминанием о семейных ценностях. Ночной город обволакивал атмосферой спокойствия.
До квартиры добрались быстро. Софья не успела опомниться, как уже переступала её порог.
– Располагайтесь. Уборная слева, удобный диван прямо. А я на кухню заваривать чай.
Включённый свет явил девушке идеальный порядок: в шкафу на полочках аккуратно расставлены шкатулочки, баночки и многочисленные рамочки, под стеклом которых замерли листья. Обязательно снизу имелась подпись с указанием даты и места сбора.
– Около сотни рамок с засохшими листьями. Это какая-то новая мода в коллекционировании?
– Они как маркер, как внешняя ячейка памяти, через которые удобно переноситься в необходимое время.
– Надеюсь, это ты образно.
– Конечно, София. Но главное в другом: они уникальны и малозаметны. Мало кто обращает внимания на падающий лист. Присаживайтесь, позвольте, я поухаживаю за вами, – он ловко выкатил раздвижной столик к дивану и за два захода расставил блюдечки, ложечки, сахарницу, фарфоровые тарелки с печеньем, заварничок и чашечки с кипятком.
Рядом с диваном, как старая гора, дремало кресло. На сидении располагалась подушечка с большой овальной вмятиной.
