день, едут второй и вот встречают Жуна – пасечника вольного. Стал купец его про женихов расспрашивать, а Жун и говорит:
– Как не знать, знаю, есть один жених на примете. И не какой там кустарь-золотарь, а сам король Кронодора – Брондоль – невесту себе ищет, сыскать не может. Да только не всякая девица пойдёт. Вкусы у него, видите ли, специфические. Даже указ специальный издал, что невеста, значит, трём условиям соответствовать должна. А условия таковые. Во-первых, быть раскрасавицей, красоты невиданной.
– Ну, что ж, – говорит Матрёна. – Вот я как раз и подхожу. Не зря же я всё дома сидела, красотой наливалася.
– Во-вторых, чтобы не шибко умна была. Ну чтоб в дела государственные не влазила.
Матрёна заулыбалась.
– Ещё батя мой говаривал, что во всём надо меру знать, особливо в уме, а бабе – так и подавно. Никак меня в королевы готовил?
– Третье же условие самое… необычное. Должно невесте платьице специальное в размер пойти. Ведь негоже королевне в простых одеяниях ходить, да только скуп Брондоль, и коль не пойдёт припасённый у него наряд невесте, так он раньше новую сыщет, чем платье другое портному закажет.
– Ну в платьях-то я толк знаю, коли надо – перешью да подгоню где следует.
– И то верно, – говорит купец. – Как средь нашего брата говаривают: «Коль два есть, так и три найдётся».
Так к Брондолю-королю и поехали.
Прибыли ко двору, так там невест целая толпа. Все нарядные, одна другой краше. Под королевским балконом стоят, ждут монаршего явления. Давка страшная! Те, что подальше, вперёд протиснуться пытаются, кто поближе – стараются других не пускать. Все бабы в нетерпении. На соседок смотрят с завистью да с озлоблением, так и норовят одна другой тумака дать. Кто кого ущипнёт, а кто тайком и укусит. Глянул купец, прикинул, к балкону пробираться не стал, да велел только Матрёне, как король явится, в телеге во весь рост встать. Тут затрубили в трубы, забили в барабаны, вышел на балкон сам король Брондоль в золотых латах да при короне. Ох, и что тут началось! Ни в сказке сказать, ни пером описать. Невесты завизжали, загалдели, в обморок попадали, да только не увидал никого король Брондоль, окромя Матрёны Репеевны, так уж она была хороша. Велел немедля вести её во дворец – платье мерить.
Взглянула Матрёна на платье и охнула, такое оно было маломерное, Котофею и тому тесновато пришлось бы. Но делать нечего, встала Матрёна перед зеркалом, платье к себе приложила да говорит:
– Что ж это у вас, король, платья все такие немодные. На кого ни глянь, так всё не по фасону. А это платье, что вы мне предлагаете, так всех хужее, как сто лет назад сшито.
Стал король считать да складывать, весь ум напряг, да всё напрасно, упомнил только, что ещё бабка его это платье не любила за неновость. А Матрёна всё своё толкует:
– Негоже царственным особам в таких нарядах народу честному показываться – засмеют. Сдай-ка мне все дворцовые платья на ночь на перекрой, а наутро, на пиру, сам увидишь, как красоваться будем да охать, друг на друга глядучи.
Согласился
