решили взять Люську, потому что она умеет хорошо лазать по деревьям и не боится высоты. Это сообщение Люську очень обрадовало. Старшие девчонки держались особняком и играли в другие игры, а младших не брали, чтоб не мешали. А Люська с Томкой однажды подглядели за ними. Как те, привязав тесемками к пяткам пустые деревянные юрки от ниток, учились ходить на «каблуках» и красили губы помадой, которую утащили в бане у местной портнихи – эвакуированной ленинградки.
После этого младшие при каждом удобном случае стращали их: «А вот расскажем, как вы губы красили», – и те быстро шли на уступки, потому что за такие вольности их ждало суровое наказание от матерей.
Люська засыпала счастливая. Ее берут с собой старшие, а это значит, что признали за свою. Где-то к обеду девчонки собрались возле люськиного дома, стоявшего посредине деревни. У всех с собои; были берестяные туески и набирки. Их обычно носили на длинной веревке и надевали через голову. Набирка висела на груди, и можно было брать ягоду обеими руками.
– Ну чё, девки, куда пойдем? – спросила Нинка. – За ручей или рыбозаводскую баню? Там и комара меньше – с реки дует, и ягода крупней.
С ней все согласились. Она была старшая и пользовалась авторитетом.
Девчонки пестрой стайкой побежали в сторону рыбозавода. Люська едва за ними поспевала.
– Галька, Галька, – дергая сестру за подол платья, спросила, – ты маме сказала?
– Нет, отстань.
– А отцу?
– Да говорю тебе, нет.
– Ругать будут.
– Если б сказала, не отпустили бы одних. А так черёмухи наберем, мама пирогов напечет.
Довод был веский, и Люська замолчала. Путь оказался неблизким. Они шли до излучины Ваха по вязкому илу. Там, на высоком месте, называемом гривой, стояла черёмуховая роща. Войдя в нее, девчонки увидели, что все деревья были увешаны гроздьями черной спелой черемухи. Каждый занял себе облюбованное дерево, и начали брать. Нижние ветки обобрали быстро, а лучшая ягода всегда растет на верхушках. Девчата стали звать Люську, наклонить ветки. Люська, ловкая как обезьянка, забиралась на тонкое дерево или хорошую ветку и повисала. Перебирая руками, достигала того места, где ветка под тяжестью ее тела сгибалась. Люська разжимала пальцы и прыгала. Если было высоко, девчонки ее поддерживали и снимали.
Увлеченная крупными ягодами, Люська не заметила, что ветка тонковата, и только повисла на ней, как раздался треск. Она полетела вниз, держа ветку в руках. Было невысоко, да и ветка попалась развесистая, поэтому приземлилась относительно мягко. Раздался дружный смех. Нинка кричала, хохоча:
– На парашюте Люська приземлилась! Ха-ха-ха!
И Люська, опомнившись от испуга, заливисто засмеялась. Потом, уже осмелев, она из озорства так же прыгнула еще несколько раз.
В черёмуховой роще стоял полумрак. Солнце почти не пробивалось через густую крону деревьев, и сборщицы ягод не заметили, как приблизилась гроза. Гром прогремел
