журналах.
По слухам, она была или старой девственницей, или просто застарелой разведенкой. Я не собирал слухов и не интересовался этими переспевшими матронами. А теперь ходил по лаборатории и рассматривал шкафы и стеллажи от нечего делать. Клара Моисеевна говорила, говорила, говорила без умолку. Лизонька предупреждала меня когда-то, что уходить от разговора или перебивать ее нельзя, иначе она со старта переходит в состояние агрессии и нападения. Ну и в пожизненные враги. Потому я просто пропускал ее трёп мимо ушей.
Надежды встретиться с Лизонькой уже не было, а полуторачасовые занятия как раз начались, когда за моей спиной защелкнулся замок кафедры. Шляться по коридорам или сидеть в душной библиотеке главного здания мне страсть как не хотелось. Надо было придумать себе какое-то времяпрепровождение на ближайшие 1,5 часа.
Стоя за спиной Клары Моисеевны и созерцая сзади ее мощную женскую фигуру, я старался не слушать ее непрерывную речь. А потом подошел и начал массировать ее шею и плечи. Речь мгновенно прекратилась, старшая лаборант замерла на полуслове. После некоторого молчания она пошевелила головой, как бы оценивая результат первых движений моих рук.
– Так всегда делал мне мой муж, – прошептала она.
– Давно?
– Он умер больше двадцати лет назад. И никто мне больше так не делал.
Я сместился и встал перед ней спереди. Ее глаза были закрыты, на лице мерцала довольная улыбка. Мне почему-то сильно бросились в глаза ее трусы и чулки до паха. Уж очень показательно и картинно они были видны. Продолжая массировать плечи, я приспустил плечики ее халатика и коснулся основания ее грудей, потом перенес руки ниже. Оказалось, что под халатиком не было лифчика, чем я и воспользовался для продолжения массажа уже грудей. Глаза не открылись, меня не оттолкнули, ни слова произнесено не было.
Спустя некоторое время я, не отрывая рук от массажа, снова обошел ее сбоку и, придерживая рукой за шею, уложил на эту тумбочку-комод спиной. Новое положение на спине было принято без единого возражения голосом или движением, потому я вернулся опять спереди и стал массажировать ее живот, потом ниже и ниже.
Клара Моисеевна тяжело дышала, но молчала и не шевелилась. Я закинул ее ступни себе на плечи, при этом скинув с ее ног тапочки без задников. Чуть приподнял ее таз и сдвинул трусы почти до колен. На трусах заметил несколько темных пятнышек, – влага понятно откуда. Значит она готова.
Из ширинки выпрыгнул готовый член. Его не пришлось уговаривать, и он рванулся головкой к ее промежности. Когда я начал входить в нее, Клара Моисеевна словно напряглась всем телом, схватилась руками за комод и словно попыталась приподнять туловище или таз вверх. Я не стал выяснять, «за» или «против» она показала этим движением, – только ухватил ее за бедра и буквально вогнал член «по самое не могу» внутрь старшей лаборанта. Она охнула и затихла.
– Я думала, что больше такого никогда не будет, – прошептала она.
