представлю. Все, пока.
Ника нажала отбой.
Юрий Павлович, отец Ники, слушал разговор жены и дочери, как обычно, лежа на тахте в своей комнате.
– Чует мое сердце, у Ники все плохо, – зайдя к нему, начала Наталья Михайловна.
– Наташ, ну подожди, с чего ты взяла? Он по университетской привычке попытался настроить жену на позитив.
– Юрик, тебе бы только ничего не происходило, всю жизнь как страус живешь. Докторская в кармане была, но нет, ты гордость пересилить не смог. Когда тебя из соискателей на изобретение насосной станции исключили, ты в позу встал. Тебе же сказали: «Потерпи, через пару лет и твоя очередь на получение степени подойдет». Но нет, ты ждать не стал, уволился. Не боец ты. Не боец.
Это была излюбленная тема Натальи Михайловны при разговоре с мужем, который она заводила при любом, даже самом незначительном случае.
– Наталья, хватит уже, когда это было. Ты лучше расскажи, что там у дочери, – Юрий Павлович попытался утихомирить жену, понимая, однако, что шансов на это у него меньше, чем у наших в футбольном матче против Аргентины.
– Да какая разница когда. Ты почему не набил Сережке морду, когда он меня к себе в номер на гастролях зазывал? А? Трус! – Наталья Михайловна разогналась, и ее было практически невозможно остановить.
– Какому Сережке? – ее супруг в очередной раз пожалел, что не прошел мимо загса в день их регистрации.
– Дирижеру нашему, Сергей Сергеичу, а то ты не знаешь, как он за мной ухлестывал. Проходу не давал. А я-то, дура, тебе верность хранила. Сейчас бы была первой скрипкой, – раздухарилась Наталья Михайловна.
– Да ты и так первая скрипка. Причем везде – от очереди в магазине до автобуса, – попытался пошутить Юрий Павлович.
– Ха-ха-ха. Одному тебе смешно. И дочь вся в тебя, бесхарактерная. Говорила я ей: держись за Валдиса, терпи, плохо, но живи. Жизнь в любом месте Европы и Америке несравненно лучше, чем в России, – запричитала супруга, и ее лицо стало пурпурного цвета.
– Так уж и в любом? – безразличным тоном произнес Юрий Павлович и отвернулся от жены к стене, всем видом демонстрируя поражение.
– В любом. И не спорь со мной. Устала я слушать. – Она встала и медленно пошла в свою комнату мерить давление.
Ника начала собирать чемодан, ее голова была как в тумане, она механически складывала вещи, и что ее ждет, в этот момент не знал никто.
– А можно я мяч с собой возьму? – спросил Раймонд, пытаясь быть вежливым, но в то же время искренним.
– Его нужно сдуть перед тем, как положишь в свой чемодан, – ответила Ника, понимая, что футбол для сына стал ближе родного отца.
– Мама, мы сюда больше не вернемся? – спросила Инга, когда они уже сели в такси. Удивительно, но дети были очень послушны, когда собирали вещи, ничего лишнего не спрашивали и даже не ссорились. Они уловили своим чутким нутром, что маме тяжелее всех, и встали на ее сторону без колебаний.
Глава 3
Москва
